В этот день лев застал спящего дракона врасплох. Он настиг ящера в собственном логове и раздирал его в клочья острыми когтями, будто тряпку, какой стал в этот день стяг Таргариенов. Столица из гордого города, оплота Великой Династии, превратилась в побитую шлюху, которую решили после использования угостить парой десятков ножевых ранений. Вопли и стенания были оглушительными, они доходили до самых небес, лязг оружия и реки крови, заполнившие улицы смешались воедино, олицетворяя истинный кошмар наяву.
Самые ужасные ночные грезы, приходившие к королю в те недолгие часы, когда он, наконец-то, мог забыться сном, после многих ночей бессонницы сбывались в этот день. Все, что открывалось его взору с башни Красного Замка, казалось невероятным. Не страдания людей и смерть, разгуливающая по его городу и умертвляющая самым зверским способом подданных волновали его, но предательство верного, как ему казалось, вассала. В почерневших и подернутых блеклой пленкой глазах короля отражался конец его власти. В этот день он понял, насколько ничтожно его влияние и насколько никчемны были его приказы. Им всем, предателям, узурпаторам, было глупого плевать на Дракона. Они ему не подчинялись и никогда не были ему верны. Эти крысы бежали с тонущего корабля и решили выслужиться перед новым господином. Мерзость.
Согнувшись, перевесившись через перила балкона, на котором он стоял, Эйрис II всматривался в бойню, учиненную Ланнистером под его окном. Сознание его никак не могло примириться с тем, что все это происходит на самом деле.
- Мой король... - десница Россарт стоял в трех шагах позади своего повелителя, сжимая в руках простенький шлем латника Таргариенов, на его лице читалась полная рассеянность, но вместе с тем и ожидание распоряжений, без которых он не мог сделать и шагу.
Костлявые руки Эйриса дрожали, а глаза горели необузданным пламенем, вся его тщедушная фигура, его высохшее посеревшее лицо, все его естество клокотало  в приступе слепой ненависти и гнева. Он с усилием оторвал свой взгляд от горящего города и вышел с балкона, игнорируя своего советника. Король спустился в тронный зал. Россарт последовал за ним, спотыкаясь через каждый два шага и лязгая доспехами, которые были ему не по размеру.
- Тайвин! Шлюхин сын, лживая тварь! - Эйрис ожесточенно царапал длинными ногтями свою бороду и оставшиеся на голове седые волосы, вырывая целые клочья: - Сожгите их всех! Всех!! Сожгите их дотла! Я хочу, чтобы дикий огонь пожрал этот город! Их всех! Каждого! Пусть не останется ни старика, ни ребенка, пусть каждый превратиться в ничто! Они все - пыль! Пыль под моими ногами!!
Король и десница вошли в тронную залу. Россарт понял приказ своего повелителя, он знал, что этим все и закончится, он был готов выполнить волю Дракона, ведь тот являлся для него всем и даже больше.
- Иди, сожги их! Я хочу увидеть их страдания, пусть Роберт наследует пепелище! - Эйрис взобрался на трон, его ладони сжали острые подлокотники, из сухой кожи брызнула темная, густая кровь: - Я - Дракон! А все они - ничто, труха!
Низко поклонившись, десница нервным, дерганным движением натянул на свою голову шлем и направился к дверям за Железным Троном, ведущим во внутренний двор. Огромные массивные двери главного входа распахнулись, кто в них вошел Эйрис не видел, да и не интересовался: Красный Замок был достаточно надежен, сейчас в нем, кроме королевской семьи и приближенных, были лишь гвардейцы. Король корчился на своем троне, его тело содрогалось и тряслось, обуреваемое бессильной злобой. Ему чудилось, как внутри распаляется пламя, в эту минуту опасности, через захлестывающий его страх он чувствовал в себе невероятную силу. Огонь освободит его. Немощная оболочка слезет с костей, пораженный рахитом скелет распадется и Дракон будет, наконец, свободен. Никаких оков, никакой слабости. Абсолютная власть, бесконечная мощь, которая обратит свой гнев на его врагов. Он испепелит их, пронесясь огненным вихрем над их головами. Эйрис II превратит Вестерос в пепелище, и никто не избежит его возмездия.

Лязг доспехов, ритмичные звуки поступи бронированного рыцаря по каменному полу. Мимо черепов древних летающих ящеров шел гвардеец. Эйрис, уткнувшийся лицом в свою ладонь, поднял глаза на Джейме Ланнистера. Казалось, его взгляд не выражал ровным счетом нечего. Пустые, бездонные глаза взирали на молодого рыцаря как на нечто несуществующее и, что более важно, нестоящее. Отпрыск Тайвина решился оставить свой пост и прийти сюда, к нему. Более того: у него было что сказать, он считал возможным для себя разговаривать с королем в то время, как оплот Таргариенов в осаде. Если бы Эйрис мог усилием мысли испепелять людей, он бы сейчас превратил этого светловолосого в белом плаще в черно-серую кучу пепла.
- Ваша Милость...
Король поднялся с трона. Его багровые одежды были смяты и свисали с костлявых плеч, как тряпки, натянутые на деревянные колья, какими были украшены стены замка, чтобы выставить на показ головы изменников, насаженные на них. С раненных о Железный Трон вытянутых уродливых ладоней капали тягучие темные пятна крови.
- Сдавайтесь, Ваша Милость. Выходите и сдавайтесь.
Мышцы лица подернулись. В глазах Дракона вновь вспыхнул дикий огонь, сильно контрастирующий с его немощным, практически старческим телом. Словно из короля рвалась наружу беспощадная темная энергия, подпитываемая ненавистью ко всему живому.
- С-с-сдаться? - прошипел Эйрис, его голос словно доносился из жерла просыпающегося вулкана, из которого вырываются пары и дым, производимые накопившемся в нем пламенем: - Гвардеец, ты смеешь предложить это своему королю?!
Буквально сорвавшись со своего места, Таргариен с завидной прытью и скоростью, неожиданной от человека в его состоянии, спустился с трона и приблизился к Джейме почти вплотную. Взгляд гвардейца встретился с черными, бешеными глазами короля. Искаженное гримасой безумного гнева лицо приблизилось к молодому и красивому лицу рыцаря. Старый обезумевший дракон застыл перед Джейме, точно готовый к броску, уродливые длинные ногти, пожелтевшие из-за грязи, клацали, ударяясь друг от друга, когда Эйрис сжимал и разжимал кулаки.
- Голову. - прорычал король, обнажая свои почерневшие зубы и обдавая рыцаря зловонным дыханием, отдающим гнилью: - Принеси мне голову Тайвина Ланнистера. Ты дал клятву, рыцарь! Исполняй, или я поджарю тебя, как предателя!
Он сверлил своим взглядом Ланнистера, скривив рот, будто учуял что-то отвратное. Седая оборванная борода, казалось, шевелилась, подобно щупальцу. Вот-вот и она как будто обхватит шею Джейме, сожмет ее и придушит молодого рыцаря.

Город был заминирован. Сосуды с диким огнем, сотни, тысячи, были расставлены под улицами Королевской Гавани. Каждый дом, каждая улица, мосты, ворота, стены, все это было на волосок от ужасной смерти в неистребимом пламени. Прощальный подарок Таргариенов для подданных. Никто и никак не смог бы спастись из столицы, если бы ужасный план Эйриса был реализован. Войска Тайвина, защитники города, гвардия, мирные жители, их семьи, все были бы обречены на страшную смерть. Их кожа бы слезла с костей подобно воску, одежда бы превратилась в пепел, дома обуглились, превратившись в труху. Огонь Дракона беспощаден. Что может быть еще более жутким, чем осознание безумия этого самого Дракона?

Россарт, гремя латами, спешил по коридору, который петлял, точно змея, пробирающаяся между камнями. Кто-то из алхимиков должен был выжить. Их кельи были глубоко под землей, солдаты мятежников едва ли могли успеть добраться и до них. Конечно, он и сам знал систему, с помощью которой можно превратить всю столицу в пылающий факел, но его обуревал страх ошибки. Что, если он не справиться, подведет короля в решающий час? Такого допускать было нельзя ни при каком условии. Десница искренне надеялся, что найдется алхимик, который поможет ему отправить на тот свет тысячи простолюдинов и воинов.
- Постойте, милорд Десница!
Пиромант содрогнулся, он даже споткнулся, пересекая внутренний двор. Чтобы не упасть, он ухватился рукой за высохшее дерево, справа от вымощенной камнем дорожки, по которой спешил к катакомбам. Неужели его узнали? Неужели весь этот маскарад был тратой времени? Но нет: останавливаться было нельзя, только не сейчас. Полученный им приказ был приоритетным, все остальное было уже не важно. Десница вновь встал твердо на обе ноги и побежал вперед, к своей цели, к двери, ведущей вниз, под город.
- У меня поручение для вас от его милости!
Свист выпрыгивающего из ножен стального клинка. Россарт узнал голос. Джейме Ланнистер. Проклятый предатель и изменник, выбрал сторону своего мятежника-отца. Пиромант взвыл, выхватив искривленный кинжал. Его лицо перекосила гримаса злобы, такая похожая на ту, что была у Эйриса. Он бросился на рыцаря, но молниеносный росчерк клинка прервал его атаку. Ноги Россарта подкосились, в первые мгновения он даже сам не понял почему. Упав на колени, он опустил взгляд вниз, руки пироманта лихорадочно, неловко ловили вываливающиеся из широкого разреза кишки, пытаясь затолкать их обратно в вспоротое тело. Он не успел. Все было кончено.

Дракон восседал на своем троне. Глаза были прикрыты, дыхание глубокое, а лицо выражало умиротворение, впервые за долгие годы. Он ждал конца этого мира, чувствовал себя властителем над временем и пространством. Только что он лично решил, кому жить, а кому умереть. Он погребет этот свет и восстанет чистым пламенем над курганом его врагов. Это конец всего старого и начало его собственного, настоящего правления. Когда огонь заполонит этот город и эти залы, он станет Богом. Дракон примет свою истинную ипостась и тогда станет безраздельно править всеми обозримыми землями и всеми оставшимися после Великого Пожара народами, которые будут достаточно мудры, чтобы присягнуть ему и только ему.

Зрение будто отказало Эйрису II. Он уже не видел тронного зала перед собой, не видел драконьих черепов, не слышал звуков битвы. Теперь все, что стояло перед глазами было порождением его воображения, его страстного, буквально материализовавшегося желания. Огонь повсюду, беспощадные языки пламени окружали Железный Трон, поднимаясь от его основания к ногам короля. Мгновения ужасной боли и все будет позади. Стены замка полыхали перед ним, люди на улицах превращались в обугленные головешки, которые долго пролежали в камине. Их предсмертные крики ласкали слух Безумного короля. На сером лице играл радостный сумасшедший оскал, гнилые зубы скрипели в предвкушении, седая борода тряслась в нетерпении, как и все тело короля. Он готов был вот-вот броситься в самый центр вызванного им пожара. Огонь не может убить Дракона. Он станет могущественнее, чем его предок, оседлавший черного Балериона.
Вдруг видение рассеялось, жар, который будто бы уже ощущало тело Эйриса, отступил, его обдало холодом, от которого хрупкие кости заныли и затрещали под высохшей, обтягивающей их кожей. Сладкие грезы разрушил вошедший Ланнистер. В руках он сжимал окровавленный меч, украшенный головой льва. Клинок угрожающе блестел. Холодный, как лед, почему-то не покорившийся огню Дракона. В одно мгновение лицо короля сменило несколько гримас. Пелена с его глаз спала, он смотрел ясно, но оттого не менее яростно на гвардейца.
- Все кончено, Ваша Милость.
Все.
Кончено.
Последние мгновения правления Драконов, финальный аккорд немыслимого черного марша, под который начал свой поход Эйгон Завоеватель, под который жили и умирали десятки поколений жителей Семи Королевств. И прозвучит он сейчас, здесь, в этом зале, из которого Династия правила железной когтистой рукой.
Таргариен вскочил со своего трона, задыхаясь от гнева. Его руки вцепились было в багровые одежды, потом в пояс, он не находил им покоя, дергаясь и трясясь, несколько годами нестриженных ногтей обломились и упали к ногам короля. Подобно раненному зверю, Эйрис поковылял по ступеням, спускаясь к Джейме.
- Я отдал тебе приказ, мальчишка! Где голова твоего отца?! Я хочу ее видеть! - ревел Эйрис II, было удивительно, откуда ему достало сил так оглушительно вопить, что голос заполнял весь тронный зал: - Я - Дракон! Подчиняйся! Я хочу, чтобы все горело! Сжечь дотла всех!!
Он уже мало что понимал из происходящего, где-то в уголках сознания разум сложил воедино одно и второе, осознал, что гвардеец отвернулся от своего короля, предал его, как предала вся страна. Но Эйрис, казалось, все еще верил в очищающее пламя и силу своего гнева, который развернет Ланнистера и заставит исполнить последнюю волю свергнутого правителя.

Дракон умер намного раньше Эйриса. Меч прошел сквозь него, вспоров легкие, пробив хрупкий позвоночник, изъеденный болезнями костей. Он, казалось, даже ничего не почувствовал. Никакой боли, только слепая ярость и бешенство. Но, увы, тело более не слушалось, мышцы, лишенные крови, хлеставшей из раны, отказывались подчиняться. Король упал на колени. Его дух был по-прежнему неудержим, он рвался вперед, стремился окунуться в пламя, которому не суждено было родиться. В этот момент погиб Дракон, оставив после себя только дряхлую оболочку, внутри которой засел безумец, возжелавший смерти для десятков тысяч людей.
- Сжечь...их...всех...дотла... - губы все еще двигались, легкие свистели от натуги, пропуская через себя литры крови, хаотично циркулирующей по совсем не свойственному маршруту в теле седого короля.
Ланнистер стоял над ним, Лев наблюдал за предсмертной агонией Дракона. Наконец, багровому фонтану грязной, больной крови дали выход - клинок прошел под подбородком Таргариена, рассекая его бороду и вскрывая горло. Красный водопад залил одежды короля, сливаясь с их оттенком. Эйрис II упал лицом вперед, размозжив нос и лоб о каменный пол. Его когтистые пальцы скребли по камню, тело извивалось, а багровая лужа под ним увеличивалась буквально на глазах.
- Сжечь...дотла... - слова плавно перешли в шипение, доносившееся из разрезанной трахеи, голос угасал также, как жизнь в глазах свергнутого короля.

В это время Роланд Кракехолл во главе отряда из нескольких десятков мечников прорывался во внутренний двор. Стрелы лучников сверху более не мешали их продвижению: сир Вестерлинг со своими бойцами сумели прорваться наверх одной из башен и, пройдя сквозь нее, зачистить стены.
Оба отряда соединились, зажав и истребив с двух сторон небольшую группу гвардейцев, оборонявших двери замка. Кракехолл, желая запечатлеть свой образ в истории и балладах, рванул к дверям первый. Первая, вторая, и вот он уже пробил плечом, прикрытым латами, последнюю дверь, ведущую в тронный зал. За ним с криком и ругней ввалился и его отряд, оттеснив замешкавшихся позади людей Вестерлинга. Завидев перед собой человека во вражеских доспехах, солдаты резво ринулись в сторону Джейме, готовые зарубить его, буквально перемолоть на мелкие кусочки.
- Отставить!! - проорал Кракехолл, узнавший сына своего сюзерена и первым заметивший труп короля: - Это - сын Тайвина Ланнистера! Замок взят, сир! Победа!!
Обескураженные бойцы остановились у подножия Железного Трона, первые ряды начали с недоумением разглядывать бездыханное тело Таргариена. Как раз в этот момент вломился отряд Вестерлинга, который, однако, будучи убежденным, что штурм в самом разгаре, отдал приказ занять и удерживать позиции у входа.
- Сир Джейме... король... - Кракехолл сглотнул, утирая пот со лба, образовавшийся после жаркой схватки: - Что же...кто.. Мы должны... Провозгласить? Кого мы должны провозгласить королем, сир Джейме?
Он не знал, что сказать и никогда и не думал, что ему однажды придется присутствовать при такой вот сцене. Это было подобно катаклизму, какой-то стихии. Это были перемены. Как совладать с такими задачками судьбы, Кракехолл не имел ни малейшего понятия.

Кого вам угодно. Кому? Вассал оглянулся на неловко переминающихся с ноги на ногу солдат, которым выпало присутствовать при смерти их бывшего короля, последнего Дракона. Запал и раж битвы на глазах угасал в их лицах и фигурах, каждого будто обухом ударили. Кракехолл чувствовал себя не лучше. Что в таких случаях принято говорить и делать? Даже лорд Тайвин не дал им ни единого распоряжения на этот счет. Быть может, именно его и следует объявить королем? Но кто дал право ему, боевому командиру...
- Король мертв! - Кракехолл предпочел переключить свои мысли и заняться чем то, в чем понимал больше, нежели в политике и наследном праве: - Сир Элис, перегруппируйтесь! Нужно осмотреть катакомбы и царские покои!
Вестерлинг с отрядом принялись за выполнение приказа немедленно, тем более, что места у входа в тронный зал для них уже не было: объявились северяне. Прямиком от Королевских ворот войско Эддарда Старка прошло к замку. На пути, кроме отставших от авангарда разрозненных отрядов Ланнистеров, разрухи и трупов им не встретилось ничего, сопротивление оказывать было давно некому.
Лорд Севера въехал в огромные открытые двери зала на своем коне, защищаемом кольчугой и толстой тканью с вышитыми изображениями ощерившейся волчьей пасти. Его мрачное лицо, с которого он смахнул вспотевшие прилипающие к кожи волосы цвета вороньего крыла, выражало глубокое осуждение тому, что встретилось на пути к замку. Бесчинства Ланнистеров претили ему, а то, что он застал королевского гвардейца и солдат Кракехолла через каких-нибудь пол часа после убийства короля, чей труп еще не успел остыть, отразилось на выражении его лица еще сильнее. Эддард Старк хмуро оглядел расступившихся воинов, за чьими спинами лежал Эйрис II, затем лорд исподлобья воззрился на Джейме.
- Старк.
А ему это кощунство, практически бессловесная сцена у Железного трона, похоже, действительно доставляла удовольствие! Рыцарь, нарушивший свою клятву, хладнокровно заколовший безоружного монарха. Конь Эддарда сердито фыркнул и звонко топнул копытом о каменный пол, будто в гневе ударил кулаком по столу, точно также мог бы отреагировать на это и его наездник.
- Ланнистер... - выдохнул Старк, тон его голоса был тяжел, как чугунная наковальня: - Рыцарь-цареубийца. Что ты делаешь на троне? Неужто, вассалы твоего отца, уже готовят тебе корону?
Отряд северян, держащийся позади своего лорда и не изменивший своего боевого построения, обнажил оружие, держа клинки и пики наизготовку: по голосу своего предводителя, они уловили грозное напряжение, проскользнувшее между ними и солдатам Кракехолла. Новоявленные союзники не так уж были рады друг другу.