Все мы носим маски. Цветные, черно-белые, радостные и грустные, полные эмоций или без них. Общее у них одно: они призваны обмануть окружающих людей, создать нужное впечатление. Это целая наука, которую просто так не постигнуть.
Хочешь различать чужие лики – научись играть лучше остальных сам. Это не пресловутая игра престолов, это намного сложнее и забавнее.
Мы, в Дорне, умеем играть лучше, чем кто бы то ни было. Наша культура, наши традиции, отличающиеся от всего остального Вестероса, располагают к тому, чтобы создать свои собственные понятия морали и стандартов необходимых в обществе знаний. Играть и различать игру других – важный навык, которому обучают с детства.
Видимо, поэтому, - и не только, - все говорят, что в Дорне живут лишь змеи, а Мартеллы самые опасные из них.
И, пожалуй, эта фраза, присказка вызывает во мне лишь гордость. Я знаю, кто я, и горжусь этим. В родном крае к бастардам относятся не так, как в остальной стране, которую Семеро, - и старые боги тоже, - напрочь забыли и лишили своего благословения. Наши семьи нас любят, мы отвечаем им взаимностью. Это правильно.
Кто сможет помочь вам в ситуациях, когда все откажут в помощи? Только семья в любом случае будет любить вас. В остальном Вестеросе свои семьи сознательно уменьшают, забывая об этом простом правиле. Они заигрались в свои игры, забыв, что чем больше близких людей будет в их команде, чем больше людей будут поддерживать один идеал и не охотится за оплатой, тем выше шанс одержать победу. Никакой логики у этих людей.
Нас представляют королеве и королю. Лицо первой тут же выражает целый спектр эмоций от «Я удивлена» до «Мне противно». Интересно, противно ли ей от того, что она и ее семья приказывали уничтожать бастардов ее собственного мужа? Или она не может привыкнуть к тому, что у нас свои традиции? Или она завидует крепким семьям и той любви, которую не получит никогда сама? Скорее всего, все и сразу: Серсея Ланнистер не признает полутонов, предпочитая смешивать свои эмоции.
Но она держится на престоле, умудряясь выдавать своих светловолосых бастардов за сыновей и дочь темноволосых Баратеонов, чья кровь поглотила даже черты Таргариенов, принесенные в род бабушкой короля. Уже достойно уважения.
Король же… Говорят, раньше он был другим. А сейчас, взглянув на этого мужчину, что можно увидеть? Пустоту и хроническое пьянство.  Как бы там ни было, я верю в то, что мужчины лишь верят в свое могущество в сфере управления миром. Впрочем, пусть тешат себя этой иллюзией и управляют… Мужем управлять может жена, влияя на все. Тогда возникает ряд вопросов… Неужели Серсее не удалось управлять, когда она так виртуозно разыгрывает верную жену перед мужем, хотя все знают о природе ее бастардов? Или же она сама хотела сделать из Баратеона то, что мы видим сейчас?
Но пока люди празднуют, эти мысли лишние. Обсужу потом с отцом. Он знает больше меня, больше видел и обязательно расскажет, ведь он поощряет любопытство своих дочерей.
После танцев и пения, после первых трех часов праздника в зале становится душно. Решаю выйти в сад, по пути прихватив с собой Арианну, которая сбегает, увидев старого друга, в другой конец сада. Что ж, прогуляться можно и одной.
И из одной открытой беседки раздается голос. Такта ноль. Голос пьян.  Да еще и зовет. Даже не смотря на лицо человека, можно с легкостью догадаться кто это.
Вот и погуляла.
- Ваше Величество, - легкий поклон, положенный скорее дорнийской принцессе, а не бастарду, этикет не отменим в таких мероприятиях.
Сажусь напротив короля. Цепкий взгляд легко выхватывает предметы обстановки. Вино. Да, куда же без него. Интересно, Роберту кто-нибудь говорил, что хоть дорнийцы и любят жизнь, но в крайности типа тотального опьянения не впадают?
- Вы правы, Ваше Величество. Нимерия Сэнд, - легкая улыбка.
Чуть вскинув руку, поправляя прядь темных волос, заставляю браслеты в виде змей и те, что изображают герб отца зазвенеть на запястьях. Мы, дети Дорна, знаем, кто и кем кому приходится, никто не скрывает свои семьи… В отличие от Королевской Гавани и нашей королевы.
- Почему же Вы не на празднике, устроенном в Вашу честь? Боюсь, Ваша «достопочтенная», - вот легкая ирония, - супруга не оценит Вашего отсутствия.
Стоит переводить как «Ланнистеров здесь не жалуют, не хотите, чтобы ей тактично и тонко сказали все, что о ней думают, лучше возвращайтесь». Уверена, что, если бы королеву можно было отравить, из желающих бы выстроилась очередь.
Итак, Роберт Баратеон, на твоем гербе олень. С длинными витиеватыми рогами. Несколько символично, не так ли?
Это лишь мысль. Но ее смысл зажигает в синих глазах искры иронии и даже сожаления… Жить во тьме. Именно так можно назвать это незнание.

Роберт Баратеон кажется уставшим. В один момент я думаю о том, что все, что происходит, ему претит, в другой понимаю, что он просто устал, а в третий я осознаю, что он не до конца понимает, что происходит вокруг него. Не знает правды.
Самое худшее – ничего не знать. Это беспомощность, с которой может сравниться лишь беспомощность ребенка, маленького, не способного оторваться от матери, не способного жить без нее.
Король Вестероса, - вот посмотрите на него и подумайте, сочетается ли с ним нынешним этот титул, с прошлым Робертом Баратеоном, говорят, сочетался, - пытается понять, кто я, что я, зачем здесь и так далее, сканируя взглядом. Так и хочется закатить глаза, но, следуя правилу хорошего тона, сдерживаю себя. Говорят, Роберт Баратеон когда-то, как я, как отец не сидел на одном месте. Для Оберина Мартела и для нас, двух старших дочерей, нет ничего лучше дорнийской пустыни, путешествий. Возможно, когда то нынешний король тоже пытался объять весь мир и узнать все, что может.
Это было давно. Настолько, что, наверное, это забыто всеми, время стерло все воспоминание о том, что было с этим человеком лет двадцать назад.
Роберт Баратеон припоминает имена. Не удивительно, нас у отца много.  Но первые два-три имени еще запомнятся, остальные же чаще всего уже не слушают. Он задумывается, видимо, как и все, проводя аналогию имен. На алых губках появляется легкая усмешка.
Вспомнил под вином? Уже хорошо.
Роберт добродушно, - вот уж удивление, - предлагает сесть рядом и выпить вина. Легко улыбаюсь, кивая головкой, принимая бокал, ставлю его рядом с собой. Мера во всем. Но радушие короля даже удивляет. Этакий тон молодого заботливого родителя.
И почему? Напомнила кого-то? А со своими детьми ты, будучи королем, когда-нибудь сидел и разговаривал? Читал ли им на ночь истории? Интересно, конечно, но эти вопросы я не задам. Некоторым из них лучше оставаться без ответа.
Чтобы отогнать ненужные мысли, качаю головой, позволяя темным волосам упасть на плечи. Да, определенно, помогает.
Король Роберт исправляет меня, когда слышит в словах о Серсее слабо прикрытую иронию. Легко улыбаюсь, склонив голову на бок, наблюдаю за собеседником.
Больше в Ваших словах, король, старания сохранить честь семьи, чем любви к жене, не так ли? Или это всего лишь принцип?
Он хмурится, рассказывая про то, что творится с королевой, а я лишь продолжаю улыбаться, смотря на короля Роберта. Пожалуй, сейчас он мне кажется наивным. Наверное, когда-то он был очень хорошим человеком.
- Королева Серсея, - повторяю с той же легкой улыбкой, - устала. И все королевство знает, как ее брат приготавливает Ее Величество ко сну.
Что ж, это чистая правда. Если вглядываться в слова, то ничего такого не сказала я, просто повторила речь короля. Но Роберт умен, думаю, он поймет.
- Мы, Ваше Величество, дети Дорна – змеи. Кто-то больше, что-то меньше. Разве змеям нужен присмотр? - мамки-няньки просто знают, что песчаных змеек не удержать, если они этого не хотят. – За детьми в Королевской Гавани постоянно присматривают? Наверное, это еще одна разница наших культур.
Это уже интересный разговор. Все люди разные, это правда. Всегда интересно общаться с теми, кто отличается от нас.

Разговор о Ланнистерах. Даже в спокойных тонах, хотя здесь никто не любит львов и их котят, которых выдают за тех, кому стоит быть яростными и носить другие цвета. Красно-золотые же просто захватили власть. Они везде. Но надолго ли…
Слышала я, как десница обсуждал это со своими людьми. Скоро Эддард Старк расскажет все Роберту Баратеону.
Но, кажется, упрямый и любопытный, - остатки былого героического прошлого Роберта Баратеона дают о себе знать? – король решил, что лучше все узнать от меня и сейчас. При этом он, уверена, догадывается, о чем идет речь.
Алкоголь мозг не уничтожил. Это радует.
Роберт Баратеон спешит напомнить о том, что он король, заявляя, что я хитрю. Мелодичный смех разносится по пространству. Что он еще ожидал от змеи, от дорнийки? Если он хотел честности и прямолинейности, то ему стоило идти к северянам. В отличие от последних, мы, дорнийцы, знаем, что честные люди долго не живут. Поэтому меньше слов, когда это не нужно, больше доказательств. Только так можно добиться того, чего хочешь.
Придется прогуляться, король Роберт.
Разговор переходит на тему детей и способов их воспитания. Действительно интересно: Дорн и Королевская Гавань – два совершенно разных мира в этом вопросе.  Слушать довольно интересно. Смех мелодией воды, цвет которой вобрали мои глаза, разносится по пространству и времени, останавливая его.
Бедные дети.
- По мнению отцов Дорна, их дети – величайшая ценность, здесь родители схожи. Но наши отцы считают, что, если мы будем расти в тепличных условиях, мы не будем знать жизни, они отпускают нас, чтобы мы знали, как устроен этот мир на самом деле, чтобы не смотрели на него из-за спины отцов и юбок матерей. Если отцы будут управлять нами, то что будет с детьми после их смертей? Они не смогут выжить без надежного укрытия родительской любви сверх меры, которая защищала их от всего. Поэтому в Дорне дети свободны. Мы вольны делать свои собственные ошибки, слушая советы отцов и матерей. Но исправлять мы должны их тоже сами без помощи старших родственников. Так мы учимся жить и ценить то, что имеем. И после смерти отцов знаем, как жить.
Чистая правда. «Зацелованный» до безумия ребенок не сможет сам адекватно воспринимать мир и ориентироваться в нем. Король говорит о своих детях, легко улыбаюсь, слушая. Сказала бы все, что думаю о старшем сыне, но не стоит.
- Томмен – прекрасный ребенок, он чудесно поладил с маленькой Лорезой, - киваю головкой. - Моя мать благородная дама из Волантиса с кровью старой Валирии.
Светлая кожа, светлые глаза от матери. И встаю с места. Пора показать Его Величеству все, что он должен увидеть. Ставлю бокал на стол и обращаюсь к Роберту.
- Желаете знать, на что я намекаю? Пойдемте со мной.
Знаю, что любопытство сохранилось в этом человеке, который не похож на того короля, которого когда-то помнили молодым. Идти хочется быстрее, но приходится подстраивать шаг под шаг мужчины, идущего рядом. Доходя до покоев Серсеи Ланнистер, вытаскиваю шпильку из волос, зная, что дверь закрыта, и отмыкаю замок.
- Добро пожаловать в покои королевы Серсеи,  - легкая ирония.
Из дверного проема прекрасно видно то, как брат укладывает сестру спать… одежда на полу, оба Ланнистера на шелковых простынях существуют лишь друг для друга, они не сразу замечают нас, тихо вошедших гостей.
- Лорд Старк знает все, мы с сестрами слышали его разговор про бастардов и фамильные сходства. Найдите его и спросите, - после того, как слышится крик обладательницы комнаты, произношу. – Когда примите решение, найдите меня или любую мою сестру. Хотелось бы узнать о нем первыми.
И помните, Ваше Величество, что если неверная жена взойдет на костер,  если таковым будет Ваше решение, Дорн хотел бы зажечь огонь. Когда-то их люди убили нашу принцессу. Око за око. Ланнистеры отдают свои долги? Они должны Мартеллам три жизни: Элия, Эйгон и Рейнис.