How unfair, it's just our luck
Found something real that's out of touch,
But if you'd searched the whole wide world
Would you dare to let it go?

Харренхолльский турнир - одно из самых масштабных празднеств, что затевалось в последнее время и не оценить размах его, было просто невозможно. Каждый день состязания, каждый день победы, каждый день пир. Лорд Уэнт не поскупился на всевозможные яства, напитки и деликатесы, доставленные из-за Узкого моря, тщательно отобранные у лучших торговцев и одним только своим видом демонстрировали роскошь и внимание, что хозяин проявил к каждой детали турнира и его организации. Не было тех, кто вдоволь бы не насытился угощениями или не выпил столько вина, сколько потребует праздное тело. Не далее как сегодня утром изрядно помятый и недовольный сир Лонмаут рассказывал мне о своем винопийственном состязании с Робертом Баратеоном, юным Штормовым лордом.  Меня удивляло то, что при этом, совершенно непостижимым образом, молодой Баратеон ещё и умудрился выиграть общую схватку, доказав всем, что ни одно похмелье не сможет остановить его, когда тот рвется к цели.
Дни проходили весело и ярко, и, к собственному удивлению, я отмечал, что даже на мне сказывается такой солнечный настрой людей, дополненный теплой погодой, что царила в эти весенние дни. Всех осчастливило поражение зимы, а запах пробуждающихся трав и цветов, дополнил яркую картину Речных земель, прекрасных в это время года. Мне оставалось только сожалеть о том, что вскоре это время подойдет к концу, турнир закончится и мы отбудем в Королевские Земли, оставив за спиной воспоминания о коротком, но таком прекрасном времени, когда не было мыслей о том, что будет дальше, когда было только настоящее: зыбкое, чарующее, волшебное. Но не только ратные поединки привлекали меня, не только ради собственных побед я так желал продлить эти дни и ночи, была причина и совершенно иная. Она заключалась в юной девушке с темными волосами и белой, словно первый снег, кожей, которая невольно покорила меня своей улыбкой и теперь, словно околдованный, я позабыл привычный покой. Лианна Старк, дочь Рикарда и далеких Северных земель, такая юная и удивительно мудрая, словно повидавшая долгую жизнь, леди, стала моим наваждением. И теперь мне казалось, что часть безумия, о котором тихо шептались наши поданные, пробудилось в моей крови и преследовало меня, отравляя мысли, туманя разум. Лианна, хрупкая и тонкая, не боялась смотреть в глаза Принцу-Дракону, весело смеялась, находя забавным мои слова и отвечала честно и прямо, словно и не существовало преград разделявших нас. Словно не было целого мира, падшего, скверного, горького,  словно не было будущего, а была лишь вечная весенняя ночь и тихие беседы, пока весь лагерь, даже его самые отчаянные храбрецы, не свалились в крепкий сон.  И лишь когда растаяли последние яркие звезды, а над горизонтом прочертил светлую линию рассвет, мы простились и я поклялся, что больше не допущу таких наших встреч. Осколками разума, туманного и завороженного, я все же понимал, как опасно допускать такие встречи, как опасно улыбаться над ироничными замечаниями юной леди и поддаваться её северным чарам. Но где-то там, за гранью собственных желаний и принятых обязательств, мне чудилась безжалостная рука слепой судьбы, расставившая все фигуры своей игры без правил, да подтолкнувшая нас друг другу. Сопротивляться? Возможно ли? Когда новый вечер донес аромат зимних роз и глаза невольно столкнулись с глазами хрупкой девушки, чьи щеки алели румянцем задора, а руки беспокойно теребили тонкую ткань юбок, моя борьба уже была обречена на поражение. И ни одна воинская победа почему-то не могла превзойти силу этого поражения. Лишь люди, лорды и леди, окружавшие нас, отделявшие, скрывавшие, были достаточной преградой, по крайней мере пока...
И я отвернулся, встречаясь взглядом с лордом Уэнт и делая шаг вперед, приветственно улыбаясь тому. Мне известно, что за моей спиной стоит отец, Король Семи Королевств, Владыка, перед которым замирают и дрожат все от мала до велика, который не пугает среди всех присутствующих разве что меня, да и то в силу кровного родства. Мой отец редко начинает говорить первым, он лишь следит за тем, как я сам поведу себя, что сделаю и скажу. И мне приходится подавить гримасу разочарования, от мысли, что не за одним лордом Харренхолла следит сейчас Эйрис Таргариен. Я даже знаю на ком вина нашей размолвки с отцом, какой мерзкий паук нашептал тому ложь о моих скрытых намерениях и кого благодарить за то, что дали трещину крепкие отношения с родителем. А я, как никто другой, пожалуй кроме матери, понимал сколь важно сохранять покой Короля, дабы не допускать развития его пагубных маний.
- От лица королевского дома, мы благодарим Вас за этот турнир. Поистине его размах превосходит многие другие.
Улыбка не касается глаз, но лорд Уэнт этого не замечает. Он лишь горделиво вскидывает голову, довольный похвалой и отходит прочь. Больше к нам никто не подходит, лишь кланяются лорды и леди, лишь фрейлины моей супруги щебечут чуть поодаль, а по обе руки от нас с отцом застыли молчаливые рыцари в белых плащах. Здесь, в такой толпе, среди пьяного веселья и шума, кто может коснуться нас? Но разве отца убедишь в том, что предосторожности излишни? Разве строгий Белый бык возжелает нарушить приказ? Каждый из королевской гвардии слишком верен своему долгу и обязанностям чтобы допустить невнимательность и расслабиться, присоединившись к общему веселью. А потому я только тихо улыбаюсь, останавливаясь у колонны, к которой прислонился, чуть скрываясь в тени.
- Сегодняшний день был самым ярким из предыдущих, не правда ли? - Обращаюсь к отцу, чуть склонив голову и глядя на подобие трона, в которое тот опустился.
Мне стоит быть внимательнее к царственному родителю, но взгляд сам ищет в толпе северян и находит их даже ближе, чем были ранее. Под руку ведет лорд Штормового Предела Лианну, и не стоило обладать выдающимся умом, чтобы понять к кому те направляются. Неужто благословения Короля жаждет он?
На мгновение в глазах мелькает странная злость и стихает в сжатых в кулаки ладонях. Мне усилием воли удается не выдать внезапного раздражения, а лишь распрямиться, отрываясь от колонны, дабы достойно поприветствовать молодую пару. Что ещё принесет этот вечер? Неужели я должен терпеть этот пир, чтобы сохранить вежливость и участие к чужим судьбам, к которым не испытываю никакого интереса? Зато должен остаться бесстрастным к той одной, что оказалась важнее прочих всего за одну ночь, пролетевшую целую вечность назад.

Несколько лет король уже не покидал своего замка. Привычный ему уклад, знакомые и преданные лица, мрачная и величественная атмосфера родных стен - все, что благотворно влияло на него, осталось там, в столице. Харренхолл же, где собрались все эти лорды, великие и мелкие, их рыцари со своими потаскушками, с мальчишками-оруженосцами, цветастые флаги, менестрели, шуты раздражали Эйриса. Кругом незнакомые лица, беспрестанные песни, пляски, пиры и шум. Сон не приходил к нему даже в предрассветные часы, не было покоя от этого праздника и забав знати, не было достаточно крепких, по-настоящему ему и только ему принадлежащих стен, а из гвардии рядом была лишь горстка, пусть и самых лучших. Это нервировало и страшило короля, который ни на секунду не мог расслабиться или забыть о том, что ему доносил Паук.
Эйрис ненавидел каждого из них, даже тех девок, что разносили напитки и явства, он презирал их праздность, тщеславие и беззаботное веселье. Они устроили себе торжество, какой-то балаган со скоморохами и при этом еще рассчитывали вести свои крамольные беседы и распускать жалкие сплетни за его спиной. Сборище себялюбивых и самодовольных рож, отъевшихся и холеных. Они вели себя тут так, как будто были хозяевами всех земель и прочего богатства, а ведь это он позволял им пользоваться своим Королевством. Милостиво разрешал, со всех доступной снисходительностью побаловаться королевским добром. Он явственно, как будто наяву, рисовал в своей голове картину: наигравшись днем в войну, вечером северяне собираются в чертоге, напиваются вином так, что оно уже не лезет в них и вытекает из ноздрей, а потом начинают хаять Династию, плюют на Дракона. Как мог его собственный сын допустить даже малейшее подозрение? Что такого он учудил, что Варис начал проверять его? Понимает ли он, что творит? Больше всего Эйриса мучило то, что Рейгар мог действовать осознанно, что он на самом деле хотел наладить мосты к великим Домам, задумал его, Эйриса, свержение. Пускай! Пускай эти твари дадут ему хотя бы малейший повод усомниться в их лояльности! Пламя Дракона не пощадит никого.
В длинных глухих черных одеждах с багровыми узорами и причудливой окантовкой в виде языков пламени, Таргариен вошел в зал. Он чуть ссутулился, голова с тяжелой короной нетвердо держалась на высохшей шее и он наклонял ее немного набок, смотря косо и исподлобья на собравшихся. Сын произнес слова приветствия, Эйрис вслушался в тон его голоса, ища в нем хоть какие-то неверные нотки, какой-нибудь намек. Но нет - Рейгар говорил ровно, обыденно. Король с неотступными от него стражниками прошел к предназначавшемуся ему месту, расположенному на некотором возвышении над всем остальным залом. Отсюда он сможет видеть их всех, зрение его еще не начало подводить, так что, пусть не сомневаются - разглядит каждого, его немигающий взор из под густых, чуть опаленных бровей, цепко всматривался в лица лордов.
- Сегодняшний день был самым ярким из предыдущих, не правда ли?
Тяжело опустившись на деревянное кресло, обшитое кожей, Эйрис скосил взгляд на сына. "Самым ярким". Сухая кожа на лице скривилась, казалось, что вот-вот она треснет, как опавшая листва под ногами.
- Юный Баратеон в пол шаге от того, чтобы стать первым рыцарем на турнире. - скрипучий хриплый голос звучал так, будто горло короля было покрыто изнутри ржавчиной: - Не разделяю твоего восхищения, Рейгар.
Распитие вина продолжалось, северяне с присущим им гамом и шумом обсуждали прошедшие бои, веселились и ржали, как кони, похабно подшучивая друг над другом. Только ли друг над другом?
На массивный стол перед королем поставили огромное блюдо из свиного мяса, а также графин, полный вина, которым наполнили его кубок. Эйрис не притронулся к угощению. На свободное от столов и восседающих за ними пирующих, пространство вышел Джон Аррен, позади него стоял лорд Штормового Предела, державший за руку девушку. Насколько мог припомнить Эйрис, она была из Старков.
- Ваше Величество, позвольте представить ваш лорда Роберта Баратеона, сына…
Король провел костлявой рукой по своей рано поседевшей бороде, подался немного вперед и чуть расправил плечи, показывая, что слушает Аррена. Взгляд его был, между тем, как у гремучей змеи, которая еще не решила, бросится она на приближающегося к ней путника или нет. Лорд представил ему Роберта, предоставив тому слово.
- Прошу вас, я более ничего не желаю, кроме того, чтоб Вы благословили наш скорый союз с моей невестой Лианной Старк!
- Выходит, Рикард Старк желает связать свой дом кровными узами с Баратеонами. - Эйрис медленно переводил неожиданно придирчивый оценивающий взгляд с Роберта на Лианну и обратно, потом он вдруг криво ухмыльнулся и как бы даже повеселел: - Сегодняшний день - твой, юный Роберт, ты храбро сражался. Я даю тебе свое благословление, пусть этот союз послужит на благо государства.
Эйрис замолчал, бросив короткий острый взгляд на Рейгара. Что-то в сыне изменилось, король чувствовал какое-то напряжение, исходящее от него, но объяснить его причину не мог. Разве что он смутил его своим замечанием насчет сегодняшней победы Роберта? Жених с невестой уже собрались было вернуться к своим, но Эйрис остановил их, вдруг взмахнув рукой и сказав:
- Лорд Баратеон! Присоединяйтесь со своей невестой к нам за столом. Я заметил, ты рассказывал своим друзьям что-то невероятно забавное, - указательный палец с длинным желтым ногтем ткнул в сторону пустующих рядом с королем стульев: - Расскажи и мне.

Take me away from the place I've been
To another life in another world

Этот пир шел стороной и будто бы не касался меня вовсе. Я присутствовал, улыбался, кивал головой, но мысли мои были где-то далеко, в той ночи, когда можно было говорить позабыв обо всем мире, наслаждаться беззаботностью легких шуток, улыбками и сияющими серыми глазами самой прекрасной девушки во всем мире. Вот тогда можно было ощущать себя живым, без титулов и масок, без обреченности на вечные оковы собственного положения и происхождения. И знать, что вот таким, часто меланхоличным, ещё чаще задумчивым и молчаливым, принимают тебя и не требуют чего-то взамен. Ничего не нужно и ничего не ждут, а целый мир растворился, сгорел в огне, который так любит мой отец. Но то было лишь раз и эта иллюзия растаяла. А в реальности же я был наследным принцем и должен был являть собой пример благородства и чести, соответствовать тем сказкам, которые ходили вокруг нашего рода, будто мы являлись прямым воплощением "крови богов и драконов". И я не должен был знать поражений. В каждом из своих дней я должен был прославлять свой древний род, выковавший Железный Престол и сковавший в цепи повиновения семь королевств. Даже мой отец: мнительный, неуступчивый, постоянно покрытый тонкими ранами, нанесенными обугленными мечами своего трона, ожидал от меня громких побед и бессмысленных, но таких "значимых" подвигов, что украсили бы наш дом новыми сказками. Даже сейчас он не удерживается от усмешки, напоминая о победах Роберта, провоцируя меня. Его слова не задевают, я давно привык оправдывать чужие ожидания и являть собой то, что всем так хочется видеть в своем принце.
- Я не проиграю никому, отец, - тихо и ровно отвечаю Эйрису, присаживаясь по правую руку от него, - завтра ты в этом убедишься.
Мой взгляд скользит по лицу Лианны и я отвожу его в сторону, чтобы не замечать того, как сжал её ручку Баратеон, когда те приближаются к нам. Я тешу себя мыслью о том, что завтра подарю венок Королевы любви и красоты северной деве и ни одна сила в мире не способна остановить меня. Потому что некоторые из сказок о Таргариенах, все же являются правдой.
- ...и наследника лорда Стеффона Баратеона, Великого лорда Штормового Предела. Волею Богов, сегодня он завоевал победу в турнире!
Мне приходится вновь обратить свой взор на подошедших людей и я беру в руки бокал с вином, скрывая свое желание сжать руки в кулаки. О, я знаю что последует за дальнейшими словами, я уже вижу как рождаются фразы на языке Роберта и медленно выдыхаю, чтобы разрушающий все на своем пути гнев не вырвался на свободу. Эти вспышки ярости сейчас так напоминают мне собственного отца, что я давлю ироничную улыбку, вызванную этой мыслью, глотком вина.
Баратеон говорит о помолвке, осуществляя мое предсказание, а мне остается только радоваться тому, что Король сам решает ответить, не вынуждая меня вступить в этот диалог. О, если хоть слово сорвется с языка, разве оно будет звучать иначе как проклятие? Самым жутким в этом бесконечно растянувшемся спектакле было даже не то, что я ещё раз услышал о помолвке Роберта и Лианны, а то, что я абсолютно не испытывал ненависти в молодому лорду. Мой гнев был обращен к его словам, к насмешкам безумной судьбы, к собственному брачному союзу, составленному по воле родителей, но вовсе не к самому Баратеону. За что мне было винить его? За большую удачливость, за разгульное веселье и громкие победы? Или может это все ответный дар судьбы за то, что она забрала его родителей столь рано? Какая ирония, а ведь они уезжали по приказу моего отца, силившегося найти мне супругу валирийских кровей и до чего же насмешлива была жизнь, если она в очередной раз указывала на то, как часто смерть следовала за мной по пятам. Это надо мной висел рок Летнего Замка, но расплачивались за него, видимо, другие...
Эйрис пригласил Роберта и Лианну за наш стол, а я сбросил дурман гнетущих мыслей только когда поднял взгляд и увидел что северянка опустилась напротив меня. Мы молчим, а я чувствую себя охваченным ледяными стенами, смыкающимися вокруг с каждой секундой все сильнее. Мне кажется, что один только поворот головы, случайный взгляд, лишнее прикосновение и все в этом зале увидят что со мной что-то не так. Все поймут как я не могу сдержать своих чувств,  все узнают, что сколько бы я не одерживал побед, а главную битву я уже проиграл. Эта битва забрала в плен моё хладнокровие, лишила сна, растревожила разум. Не бывает таких сильных чувств, никто так глупо не влюбляется, даже самой страстной любви нужно время... так где же было моё? Почему я получил любовь так быстро, а теперь совершенно не понимал что делать с этим даром, который мне не принадлежал, и как сохранить остатки спокойствия, истратив их на маску, поддерживающую беспристрастный вид. А глаза...Лианне они меня все равно выдадут.
– Я давно наслышана о Вашем невероятном таланте игры на арфе. Не окажите ли Вы нам честь, исполнив одну из своих песен? Уверена, что все гости на пиру будут этому очень рады.
Я медленно опускаю кубок с вином, который все ещё держал в руке, хоть не сделал более и глотка. Каждым своим движением я тяну время ответа, но глаза все же неотрывно следят за леди Старк, пьют её и ласкают, к ней одной концентрируя нежность, что прежде не была настолько сильно обращена ни к одной женщине в мире. Сжимаю челюсти и выпрямляюсь сильнее, будто палку прибили к спине, едва склоняю голову в легком поклоне.
- Я, право, не думал, что это будет к месту.
Мне стоит закончить на этом, придать лицу вид заинтересованности рассказом лорда Баратеона и больше не поворачиваться в Лианне. Но разве я могу быть так с ней жесток? Бедная, она наверное сейчас и так до дикости неловко чувствует себя в нашем окружении, под взглядами Короля, что никогда не славился тактичностью. Поэтому пропускаю тень улыбки и пальцами отбиваю невольную дробь по столу.
- Но, если все этого хотят, то как я могу отказать? - Как я могу отказать тебе, Лианна, если ты просишь. -    Впрочем, вы преувеличиваете мои заслуги.
И все же я оглядываю наш стол и окружающих, что ждут одобрения Эйриса, но я уже взмахиваю рукой, подзывая слугу. Тихий приказ принести мою арфу тает вместе с поклоном слуги и я встаю с места, когда её приносят торопливые слуги. Мне приходится опуститься на другое место, где пиршеский стол не помешает инструменту и мне. Однако и с этого ракурса я вижу Лианну, а другие взгляды меня не волнуют, хоть я и ощущаю их кожей. Руки скользят по инструменту, на ощупь проверяя драконьи головы, вылитые на инструменте, пальцы мягко ласкают струны, рождая первые тихие переливы музыки. И моя арфа, одинокое крыло, расправляется, наливается силой и мелодия рождается сама, дышит печалью и воспоминаниями о теплых ночах среди развалин Летнего замка. Музыка осторожная, в ней спрятался искристый смех Лианны, тревога и волнение. Опускаю глаза, а пальцы  пляшут по струнам, рассказывают свою историю, арфа слишком много знает обо мне и не умеет молчать. Мне радостно от того, что её голос - песня, иначе она выдала бы и мою печаль, и мои тайны.
Когда мелодия стихает, сердце пропускает удар и я встаю со своего места, оставляя арфу. Не стоило играть напоказ, но сделанного не воротишь. Поджимаю губы, хмурюсь и прошу унести инструмент, после чего, возвращаюсь к столу. Тишина, образовавшаяся после моей игры, кажется невыносимой и тягостной.
- Разве на пирах принято грустить?
Хлопаю в ладоши несколько раз и музыканты грянули всем известную "Медведь и прекрасная дева", послышался смех и голоса вновь наполнили округу.
- Как видите, леди Лианна, здесь больше уместна другая музыка и.... - я замолкаю, несколько удивленно глядя на девушку, мне хочется протянуть к ней руку, смахнуть слезы, блестящие возле уголков глаз, но я только слегка подаюсь вперед. -  Прошу прощения, кажется, я вас расстроил.

Беловолосый красавец Рейгар, могучий и статный Роберт, Северная Роза Лианна. Все они были молоды и прекрасны, полны сил и жизни, лица их были светлы и чисты, глаза горели, в них читалась ясность ума и горячность сердца. На этом фоне черно-багровым пятном выделялся Эйрис, он оттенял своей фигурой эту праздничную картину, точно высасывал свет, окружающий его, подобно самому темному углу в тронном зале. Этакий паук посреди прекрасной клумбы летних цветов.
Король по-прежнему ничего не ел, ожидая, пока яства попробует Баратеон. Если в пище яд, он это может понять не сразу - ведь этот рыцарь - сильный юноша, да  и весу в нем явно побольше. Может пройти некоторое время, прежде, чем начнут проявляться признаки отравления, а значит, делать скоропалительные выводы о блюде и вине не стоит. Все это беспрестанно заботило короля, он никогда не чувствовал себя спокойно за столом, с тех пор, как впервые ощутил, что такое измена на собственном опыте. Этим убийцам его не обмануть, он не доставит им такого удовольствия - умереть от пропитанной "душителем" свиной отбивной или разбавленной отравы, замаскированной под вино
- Ваша милость, это всего лишь глупые шутки. Право, вы смутите меня, если заставите пересказать ее вам.
Строгий взгляд пугающих черных глаз остановился на лице Баратеона. Эйрису не понравился ответ, он почувствовал в нем тревожные нотки скрытности и стыда. Что же такое обсуждали северяне? О чем вообще может говорить вассал, чего он не сможет повторить сюзерену? Как они смеют? Но король ничего не ответил и более не спросил - сделанных в уме выводов было достаточно.
- Полагаю, ваше путешествие было приятным? Не часто вы выбираетесь из Столицы. Как здоровье у Ее Величества Королевы? А у принца Визериса?
- Мне помнится, что, пригласив вас двоих за стол, это тебя я просил рассказать мне что-нибудь, а не наоборот. - с неприятной язвительностью в голосе прошипел Эйрис II: - Тебя заботит здоровье моей семьи? Я думал, ты - лорд, а не мейстер...
И король отвернулся в сторону, наблюдая, без особого надо сказать, интереса, за игрой сына на арфе. Музыку он тоже не любил: она потом долго звенела в его ушах каким-то совершенно неприятным эхом, искривленная и негармоничная. Но игра крон-принца, похоже, задела невесту Роберта. И вот это короля уже заинтересовало больше, он перевел взгляд на Лианну и вгляделся в то, как она смотрит на его сына. То, что он увидел и почувствовал при этом казалось невероятным. Она смотрела на Рейгара с обожанием и какой-то, чисто женской, мало понятной, хоть и знакомой Эйрису, тоской. Рейла временами глядела также, только куда-то в пустоту, а эта - прямо на юного Дракона. Баратеон этого, похоже не замечал. Король внутренне улыбнулся: как интересно!
- Леди весьма чувствительна. - ни к кому конкретно не обращаясь, заметил вслух Таргариен, покосившись на Баратеона.
Рейгар закончил свою печальную мелодию, заиграла очередная кабацкая безвкусица. Эйрис поморщился: это было еще хуже.
- За Короля! Да будут долгими годы его правления! - тост из зала.
– За Короля! - поддержали голоса пирующих
Слуги наполнили кубки Лианны и Роберта из того же сосуда, откуда было и вино Эйриса. Король с ехидным прищуром уставился на жениха и невесту. Давайте. Пейте.

Вокруг было так шумно. Музыка извивалась и смеялась, а ей вторил недружный хор пьяных голосов, совершенно позабывших всякое приличие, должное соблюдаться при Короле. Пир был в самом разгаре, высокородные лорды смешались с межевыми рыцарями, а слуги не успевали подносить новые кувшины с вином. Кругом царило разгулье и голос Лианны мешался с голосами других людей, однако я услышал её настолько явственно и четко, будто она произнесла свои слова мне прямо на ухо. А глаза девушки, казалось, были так близко, все ещё полные слез, они сияли светом её нежной улыбки и разве мог я не улыбнуться в ответ, глядя на северянку. На её слова я лишь склонил голову, принимая её комплимент арфе, но вовсе не собственной игре. Что мог я? Только оживить песню, облачить звуки рожденные моими струнами в эту мелодию и подарить её Лианне, нет, не я придумал эту музыку, она родила себя сама, а я был лишь проводником. Но мой взгляд все ещё не мог оторваться от девушки, я мог бы смотреть на неё так долго... пока не кончится этот пир, этот год , весна, лето, а потом снова зима. Какая разница сколько пройдет времени, если не было ничего ценнее её ответного взгляда и этих мгновений. Но громкий тост за моего отца всколыхнул толпу, поднял бокалы в воздух и многие встали со своих мест в знак уважения древнему роду и Королю Эйрису Второму от Его имени. Я поднял свой бокал, беззвучно вторя тосту и испил несколько глотков, легко и благосклонно улыбаясь, не обращаясь ни к кому определенному.
- Отец, - медленно произнес я, когда шум стал чуть тише и люди вновь принялись подпевать песням и обсуждать прошедший турнирный день, -  не стоит обвинять лорда Баратеона в его расспросах о здоровье нашей семьи. Ведь Вам известно сколь многие храбрецы теряли свою горячность под Вашим взором и не знали какую тему подобрать.
Легкая ирония прозвучала в моих словах, когда я обвел взглядом гостей нашего стола, глядя вскользь, будто никто из них не мог по-настоящему завладеть моим вниманием. Но я все же решаю ответить на вопросы юного Штормового лорда, ибо новая тема, что может завести Король,  вполне способна поставить Роберта в ещё больший тупик чем прежде, а обстановка за нашим столом и так не казалась самой расслабляющей из возможных. Да и не было у гостей такого большого опыта жизни в Красном Замке, когда каждое слово имело двойное, а то и тройное, дно и тон беседы легко мог перерасти из приятельского в угрожающий, при этом не меняя темы диалога.
- Моя Королева-мать чувствует себя прекрасно, а Визерис...я очень сомневаюсь, что в его возрасте можно обращаться с мечом так же, как и я, однако уверяю вас, он станет сильным воином.
Уже сейчас, будучи совсем юным мальчишкой, мой брат отличался вздорным нравом и любовью к оружию, а потому все чаще просил заменить турнирный меч боевым. Слава Семерым, его просьбы не были исполнены, однако, было бы не удивительно, если бы брат со временем стал бы равняться на Дейрона I.
Сделав глоток вина, я качнул кубок из стороны в сторону, вновь переводя свой взгляд на Лианну. Стоит ли признаться себе в том, что я больше не могу оставаться на месте и наблюдать за девушкой со стороны? Я хочу подойти к ней, заговорить без недомолвок и туманных намеков, передавая взглядами все то, что мог бы сказать вслух. Я не хочу долее видеть кого бы то ни было, слушать вопросы невпопад и смешные оправдания, которые не способны выстроить в единое предложение не заикаясь, и не запинаясь. В конце концов я был Принцем Драконом и мне было позволено то, что не было больше позволено никому. А потому я поднимаюсь со своего места и обхожу стол, останавливаясь напротив Лианны. К нам прикованы взгляды, но мне все равно, я поднимаю руку и протягиваю её девушке, а больше меня ничего не волнует.
- Леди Старк, не окажите ли мне честь подарить этот танец? Если ваш жених не возражает.
"А хоть бы и возражает", - отстранено добавляю я в мыслях.
Я не оглядываюсь на отца и лорда Аррена, не удостаиваю взглядом и Баратеона, в сущности мне важно только Её согласие. И когда тонкие пальчики северной розы касаются моей ладони, я едва сдерживаю широкую улыбку, а потому лишь в знак почтения склоняю голову, скрывая сверкающий победой блеск в глазах. Согласие на танец - как вызов, если Лианна согласилась на него, значит не я один был околдован прошлой ночью, не я один больше не могу сопротивляться этому притяжению между нами. И когда мы выходим в центр зала под легкие звуки медленной мелодии и северянка становится напротив меня, я вижу только её серые омуты очей, полные туманов её зачарованных лесов и снежной изморози, будто отпечатавшейся на внутренней стороне её радужек. Мы медленно движемся по кругу, едва касаемся пальцами друг друга и все, что осталось в остальной части мира больше не интересует меня. Лишь с Лианной одной я не такой каким был прежде, не столь меланхоличен, не столь равнодушен, я чувствую себя живым рядом с этой девушкой, словно мне передаются её холодные ветра и они подталкивают вперед, побуждают действовать и бороться.
- Лианна, - тихо выдыхаю я, когда мы делаем шаг навстречу друг другу и моя рука аккуратно обвивает её тонкую талию. Мы кружимся по залу, вокруг кружатся другие пары и в этой оглушающей музыки нас просто невозможно подслушать. Но я все же говорю очень тихо, ей на ушко и едва шевеля губами, чтобы никто даже не заподозрил о том тайном мире, что сплотил нас во время танца. - Завтра ночью, там, где мы встретились...
Узор танца разрывает нас, я склоняю голову перед другой партнершей, совершенно не пытаясь вспомнить кто она и к какому роду принадлежит. Мы танцуем с незнакомкой, я вежливо улыбаюсь и жду, когда узор вновь поменяется и леди Старк вернется ко мне.
- Ты придешь? - Спрашиваю северянку, когда она оказывается вновь рядом, чуть сжимаю её пальцы, будто это в силах подтолкнуть девушку к ответу. - Не отвечай, - тут же добавляю ей, едва погладив пальцами её ручку - я буду ждать тебя.
Танец заканчивается и я провожаю Лианну с центра зала, по её просьбе, отводя к братьям. Видимо, девушка не горит желанием оставаться за одним столом с моим отцом. А вот мне, видимо, нужно вернуться, но не успеваю сделать и шага, как сир Дейн преграждает мне путь, шепотом сообщая о том, что моя супруга желает видеть меня. Её состояние ухудшилось, а тяжелый день вымотал Элию.
- Извинись за меня перед гостями, - приказываю я рыцарю и кидаю краткий взгляд на Роберта Баратеона. Мои глаза ничего не выражают, однако уже сейчас я знаю, что мы никогда не будем с ним ладить, а однажды, возможно, он станет моим врагом. Кто знает, возможно этот день ближе, чем кто-либо может подумать.
Однако сейчас я возвращаюсь к Элии, оставляя и этот пир, и мою северную леди. Завтра последний день турнира и именно я буду решать кого нареку своей Королевой.

Что Баратеон, что его девица испили из предложенных им кубков. Значит, не с помощью вина они хотели сотворить свое страшное преступление. Эйрис поднял свою чашу, поднес ее к лицу, втянул ноздрями воздух у самой кромки жидкости. Пахнет прекрасно - хорошее, выдержанное вино, ни намека на что-либо подозрительное. Только сейчас он позволил себе сделать глоток: в конце концов, он не пил и не ел с самого утра. Напиток, будучи крепленым, да к тому же выпитым на голодный желудок, сразу же подействовал, король почувствовал себя несколько лучше и, что характерно, расслабленнее, пусть даже в обществе северян.
- ...Не стоит обвинять лорда Баратеона в его расспросах о здоровье нашей семьи...
Беспечность Рейгара раздражала короля, он внимательно взглянул на него из под поседевших, неаккуратно торчащих бровей, затем снова зло уставился на Роберта. Этот юнец был наглым, сильным, он совсем не смущался, не считал, что должен чего-то опасаться. И говорил он уверено. Наглый, безрассудный, полный бравады и надменности, как и все эти его друзья с севера. Животным инстинктом Дракон чувствовал в нем угрозу, эту искру своеволия и непокорности. Он видел этого Роберта насквозь и собирался однажды вывести его на чистую воду. Как Рейгар может быть так слеп, так спокоен? И искренен ли он, не пытается ли усыпить бдительность отца?
- Леди Старк, не окажите ли мне честь подарить этот танец? Если ваш жених не возражает.
Эйрис, будь он менее сдержан, рассмеялся бы. Отлично, выражение лица Баратеона ему понравилось, не говоря уже о Лианне, которой, судя по ее слабо скрываемой радости, идея пришла по вкусу. Что же ты думал, Роберт? Ни одна девица не устоит перед красотой представителей Династии Таргариенов. Не стоит ли вернуть право первой ночи? Вот уже позабавился бы король, если бы мог сейчас объявить, на абсолютно законных основаниях, сразу после благословления на брак, о том, что девушке надлежит уединиться с ним или его сыном.
Но Роберт абсолютно оправдал сложившееся о нем впечатление. Он был непокорен, чересчур храбр и самостоятелен. В тот миг, когда он вмешался в танец, призывая музыкантов сыграть кабацкую дурь, Эйрис неотрывно всматривался в лицо Джона Аррена, нервно вытягивая губами вино из своей чаши. И тот тоже видел, как на него смотрит правитель. Ты, Аррен, еще ответишь за своего бестолкового мальчишку, который смеет вставать на пути у крон-принца, да еще столь дерзко и безвкусно. Воспитанник без воспитания!
- Ваша милость, добрых снов.
Равно, как и королевский сын несколькими минутами ранее, Роберт посчитал, что может вот так запросто покинуть место, предложенное королем.
- Куда ты направился, Баратеон?! - прошипел Эйрис, отшвырнув почти допитую чашу с вином в сторону: -  Свою дерзость будешь демонстрировать впредь только девкам-прачкам в Штормовом Пределе! Ты - не рыцарь, нет тебе места в завтрашней схватке!
Он уже стоял, отодвинув с невиданной силой свой стул, когтистая рука грохнула по столу, заставив замолчать и пирующих с их шептанием и пересудами, и, разумеется, музыку. Охрана короля пододвинулась к правителю, ожидая приказов. Эйрис II с ненавистью проводил взглядом спину Роберта.
- Расходитесь, пьянь! - рявкнул Таргариен на присутствующих, развернувшись на каблуках и направляясь к выходу из зала: - Не хочу слышать ваше блеянье и ор перед сном!
Торжество было окончено, спорить было не с кем и не о чем. Пир подошел к концу на тревожной ноте.

Шум толпы, ржание лошадей, свист, крики и звук пронзительной труб, оглашавшей начало нового поединка. Все смешалось в какофонию звуков и почти перестало существовать для меня. После первого же поединка, после того как первым вылетел противник из седла и взвилась диким ржанием его лошадь, меня уже было не остановить. Боевой азарт смешивался с пьянящим весельем от побед, а цель, о которой я не забывал ни на секунду, придавала решимости. Даже когда усталость накатывала волной, после целого дня проведенного в тяжелых доспехах, после десятков сломанных копий - это все не заботило меня, было сущей мелочью перед самой желанной в этом мире победой. Лишь она одна имела значение, лишь ради тех блаженных минут, когда больше не останется противников, я выбивал рыцаря за рыцарем, что ещё отделяли меня от заветной цели. Трибуны....я слышал как люди кричат моё имя, как сыплются под копыта моего коня цветы, стоит только свершиться очередной победе, а я каждый раз выискивал в толпе девушку, ради которой сегодня так хотел победить. Лианна сидела совсем близко, если бы  я хотел, то мог бы протянуть к ней руку и коснуться тонких тканей её нарядного платья. Но такая дерзость, прямо в разгар турнира, была бы слишком необдуманна, и я просто искал северную леди глазами, скрытыми за забралом черного шлема.
Объявили последний поединок и мы с Барристаном Селми встали на свои позиции, подняв турнирные копья. Резкий порыв холодного ветра налетел, раздувая красный шелк на моем шлеме. Посмотрев в глаза рыцаря, я натянул поводья, усмиряя коня и поднял забрало шлема, чтобы поцеловать счастливое копье, устоявшее уже  против трех моих сильнейших противников. И Селми будет последним. Может моя уверенность была подогрета всеми прошедшими победами, а может сами боги сегодня вели моей рукой, но когда со стремительной быстротой мы стали приближаться друг к другу, время будто замедлило свой бег. Я чуть развернул копье, направляя его выше и тот прошел по плечу Барристана, едва не выбив того из седла. Воин устоял и толпа зашумела, желая получить долгожданного победителя. За этот день, я уже разучился вслушиваться в бесчисленные выкрики своего имени, однако сейчас, на исходе поединков, эти безумные крики все же ударили в голову. Они мешали, сливались в дикий ураган звуков, отвлекали. Стоило сделать лишь последнее усилие и завершить этот поединок.
Конь взвился на дыбы и я крепко сжал ногами его бока, усмиряя и подчиняя своей воле. Легко проведя закованной в железо ладонью по его шее, тихо прошептал:
- Спокойно, приятель. Осталось совсем немного, верно?
Удар от сломавшихся копий был настолько сильным, что меня чуть самого не выбило из седла и я крепче вцепился в поводья, проскакав мимо пустующей лошади Селми. Рыцарь вылетел из седла в тот же миг, как мое копье коснулось его доспехов, однако копья будто сцепились разламывая друг друга и почти утягивая меня следом за рыцарем Белой Гвардии. Сломанное древко до сих пор было в руке, когда я проехал по турнирному полю под звук труб, провозглашавшим конец турнира. Дело было сделано и я стянул шлем, наконец-то с упоением вдыхая свежий воздух. Откинув голову и прикрывая глаза, я несколько мгновений наслаждался спокойствием, не вслушиваясь в толпу, никуда больше не стремясь. Меня никто не мог превзойти сегодня, никто не сможет и впредь. И чтобы я не сделал, людям просто останется это принять, не пытаясь противоречить и роптать. Вот то, чего я хотел, вот то, чего буду добиваться впредь. А пока....пока мне оставалось выполнить только обещание, что я дал самому себе в первые дни турнира.
Венок Королевы любви и красоты  был из нежных голубых роз, хрупкие и прекрасные, они росли на севере и были так не похожи ни на один другой цветок. Я аккуратно взял в руки венок и мой конь неспешно проехался по кругу, когда девушки затаив дыхание ждали кого я выберу хозяйкой этого турнира, своей королевой. Выбор был очевиден, лишь моя жена имела право на эту корону, наверное она ждала её и я видел блеск её черных глаз, когда с легкой улыбкой Элия смотрела на меня. Едва остановившись возле супруги, склонив в дань уважения голову перед отцом, я чуть дернул поводья и проехал дальше. Туда, где сидели северяне и Лианна, что следила за этим турниром с самого начала, а теперь кажется комкала в руках свое платье. Остановив коня, я приблизился к леди Старк и чуть наклонившись через ограждение, положил ей на колени венок. Мне нечего было сказать. Я безмолвно назвал её Королевой любви и красоты, потому что за эти несколько дней она действительно ею стала среди всех прочих дам, но самое главное - в моем сердце.
Ненадолго я поднял глаза на Лианну, изучая её лицо, бледную кожу и серые глаза, так полюбившиеся мне за столь короткое время, а после склонил голову в поклоне, отдавая дань уважения новой Королеве. Все слова, что я хотел сказать, я скажу ей после, если девушка осмелится прийти, а пока... нас всех ждал пир.
Если честно, то время, что я провел вежливо улыбаясь, произнося со всеми какие-то тосты, отвечая на дежурные поздравления с победой и прочие обязательные ритуалы праздника, показались мне пыткой. Я ждал назначенного времени и более ничего меня не занимало. Лишь один раз я заговорил первым, обратившись к отцу, когда мы остались без лишних ушей за спиной.
- Я в точности сдержал свое слово и никому не проиграл. Видите, Ваше Величество, первым рыцарем больше никому не стать.
-------------------------------------------------------------------
Ночь опустилась на спящий лагерь уже давно, а я не находил себе места, пока не убедился, что шумные лорды и леди наконец-то разбрелись по своим шатрам. Благословенная тишина опустилась на окрестности Харренхолла, и я, опустив на голову капюшон, ускользнул прочь, в сторону небольшого леса, что располагался неподалеку. Именно там, в его чаще, под прикрытием ласковых лап елей, открывалось маленькое озеро, где я обещал ждать Лианну. Подумать только, всего-то день прошел, с того момента, как я позвал северянку навстречу, а мне казалось то было так давно... Каждая минута растянулась в мучительном ожидании и страшно было представить что завтра я вынужден буду покинуть Харренхолл и разлучиться навсегда с той, что так глубоко пронзила мое сердце. Я мягко провел пальцами по кроне дерева, ласково прикоснулся к мягким листьям и поднял глаза на небо, туда, где полукругом сходились ветки над головой и не было видно луны, скрывшейся за облаками. Забавно, даже она отказывалась сегодня прийти навстречу, лишая ночь своего призрачного сияния, а Лианну, кто знает, может быть пути ко мне....
Но молодая трава зашуршала где-то за моей спиной, а мягкие лапы-ветви разошлись в стороны, пропуская северянку ко мне. Как черна была эта ночь, но я видел девушку так отчетливо, будто мне сияли тысячи лун, а не несколько слабых звезд, которых не спугнули облака.
- Лианна, - её имя было подобно надежде. Мне оставалось только протянуть руку и убедиться, что она действительно здесь, что она действительно хочет этого, а не пришла попрощаться со мной, навек приковав себя  к долгу и жениху, который был мне так же ненавистен, как ей не любим. Уж я смог различить это в её движениях и едва скрываемом напряжении в голосе. Леди Старк пришла сейчас сюда, ко мне, на встречу которой не должно было состояться и теперь я не мог той позволить уйти так просто.
- Я все ещё не верю что ты пришла ко мне.
Как быстро слетели все правила приличного поведения, вежливого обращения, прочие условности, которые мешали говорить откровенно. Мы остались наедине и будто сбросили с себя все лишнее. Только так, наверное, и было правильно.