_______________________
Out of my head, out of my bed,
Out of the dreams we had, they're bad.
Tell them it's me who made you sad,
Tell them the fairytale gone bad.
_______________________
Соленый воздух. В покорности ветру он вместе с ним путешествует сквозь сотню пространств, обрамляет невидимой оболочкой свежести и ледяной мягкости вершины величавых гор, играет золотистыми локонами красавиц, обитающих на просторах Семи Королевств. Сегодня Фелисия так близка к его истокам. Плавное шествие через Узкое море, должно быть, выдастся по истине чудесным и продолжительным событием в ее жизни, особенно, если учесть тот факт, что взаперти аристократического логова девушка провела все свои лучшие годы.. да и, в общем-то, абсолютно все двадцать три года своей унылой жизни, несмотря на то, что не каждый период времени из числа двух десятков выдался по истине удачным для квартийки.
Отец. Известно ли уже Матосу о приключениях своей дочери и цели, преследуемой Фел, при их воплощении? Возможно, что Брутхарт каким-то образом связывается с представителем главного Совета Кварта и сообщает о своем местонахождении, общем с особой Маллараван. Ну естественно, наемнику и за это выплясывает выгода. Теодор не выдвигал особых усилий, дабы добиться истинного расположения Фелисии, не пытался заморить ее бессмысленными разговорами ни о чем во время их похода, не выказал и малой толики интереса со своей стороны к квартийке, как к недурной личности. Какие еще можно привести, в качестве примеров, значимые показатели в пользу того, что рассудком мужчины управляет лишь тяга к материальному благу?! Хладнокровного наемника вполне можно было понять, ведь он в большей степени приближен к стороне народа, нежели зазнавшейся аристократии, а сей значит, что от встроенного в его мозг режима независимости избавиться не под силу любому из числа богатеев. И все-таки он живет правильно, если ставить его полную разнообразия жизнь в сравнение с жизнью Фелисии - бессмысленной и унылой. Главным бонусом от собственной жизни для Тео является свобода. Свобода действий, свобода мышления, свобода в буквальном смысле этого слова, когда ты можешь уйти из собственной обители, предварительно не извещая о сем своих упрямых приближенных. К нему Фелисия испытывала зависть? Да, пожалуй, это не могло быть ничем иным.
- Джек, слыхал последние вести? Эта девчонка Таргариен уже отправилась в Юнкай. А ведь еще совсем недавно она обитала среди своих почитателей в Астапоре. - Обитая на борту парусного строения, Фелисия уже успела познакомиться чуть ли не с каждым из членов его экипажа. Находящаяся совсем рядом, парочка подвыпивших друзей-матросов трепалась между собой о своем, но ясно затрагивавшем интересы квартийки. Подслушивать? Нет, это не совсем в стиле Фел, скорее с девушкой сыграл отличную партию ее острый слух. Новость о новом местонахождении Матери Драконов не мог материализоваться из ниоткуда, буквально из воздуха. На подобные утверждения почитателям бездны морской нужна была хотя-бы пара-тройка веских доводов.
- Прошу прощения, господа! - Слегка поморщившись от амбре, исходящего со стороны пьяниц, Фел все же смогла остаться вежливой. - Краем уха услышала ваш разговор и хотелось бы поинтересоваться... - На долю секунды Маллараван сомкнула уста, воссоздав тем самым по истине умиротворенную атмосферу. - Речь ведь шла о Дейенерис Таргариен? Откуда у вас информация о том, что девушка обитает на просторах Юнкая? И является-ли точной данная весть? - Обнажив крепкие белоснежные зубы в яркой и лучезарной улыбке, квартийка заполнила пробел перед еще не начавшимся монологом одного из мужчин полупоклоном.
- Потише, дорогуша! - Пьяница рассек воздух собственным указательным пальцем, тем самым выставив перед юным ликом Фелисии что-то вроде жеста, обозначающего немую фразу-предупреждение. - Слишком много вопросов, не замечаешь? Интересно узнать о том, где сейчас обитает милашка Дени? Плати за информацию, иждивенка богатенького папаши. - А вот это уже слишком даже для конченного алкоголика с довольно-таки низким социальным статусом.
- Что ж... - Резко переменившись в лице и наведя пронзающий взор в сторону хамовидной особи, Маллараван опустила руку в потрепанную сумку и спустя полминуты вытащила из нее несколько серебряных монет. - Сначала информация, потом деньжата. - Острый уголок губ приподнимается выше, и на лице уже играет довольная ухмылка.
- Хорошо. Бухта работорговцев. - Многообещающе. - Еще до вашего появления на корабле, мы делали там остановку и один мой старый приятель, родом оттуда, поведал мне о девице из дома Таргариенов. Сказал, мол, что в Астапоре она освободила от рабства еще нескольких ребят и отправилась с той же целью в Юнкай.
- Отлично! Вот и сработались. - Огромная доза пренебрежения в ее взоре ясно извещала об окончании разговора. - Иждивенка покинет вас, чем окажет себе небывалую честь! Удачи во всех начинаниях! - Кинув к ногам матросов, томившиеся в теплой ладони, монеты, Фел поспешила покинуть эту никчемную компанию.
Как ловко рушатся все планы. Столь четко они были выстроены, а с какой молниеносностью они больше не годны для рабочей деятельности. Что ж, может и не все потеряно. Бороздя просторы корабля в поисках местоположения его капитана, квартийка не сразу заметила, что по пути упустила из виду собственного сопровождающего.
- Теодор! - Мужчина в этот момент обитал в столь неприметном местечке, что и заметить его - это уже было огромным достижением для Фел. - Я направляюсь к капитану. Хочу попросить его об услуге. - Лишняя пауза. - Думаю, он согласится сменить курс на Юнкай. Планы наши с Вами поменялись. - Подойдя ближе к наемнику, девушка мягко улыбнулась.

Отредактировано Felicia Mallaravan (7 Ноя 2014 17:24:14)

Матос всегда требовал от характера собственной дочери истинной настойчивости. Фел зачастую должна была напрямую связываться с упрямством, отчаянно отбивая у своих собеседников право на продолжение игры в "перетягивание каната", ведь все должно было быть так, как по мнению квартийки выдалось бы более правильнее. Только будучи уверенной в том, что она действительно права, Фелисия могла заниматься чем-то вроде самоуправства, тогда все и шло по заданному ей же сценарию. Для аристократа Малларавана выступал гордостью тот факт, что дочь его не особо и выделяется отходчивостью и в большинстве случаев не готова идти на уступки. Наверное, именно поэтому он и связал небольшую часть ее жизни с упрямцем-наемником, который в основном не разделял веры девушки в правильности ее же поступков и решений. Вот, например, сложившаяся в данный момент ситуация, когда по одному лишь строгому мужскому взору исподлобья можно было определить, что он не собирается соглашаться с квартийкой, подтверждала то, что не одна Фел умеет настоять на своем.
- Зачем тебе внезапно понадобился Юнкай? Ты хоть знаешь, что там сейчас творится? - Ну, а как тут не знать?! Дени, похоже, в очередной раз смогла установить свои порядки в городе, полном несчастных рабов и их жалких хозяев. Лишь один из многих урок по наведению духовной чистоты, всего-то. А вот сказать о том, для чего Маллараван понадобилось сменить курс именно на Юнкай, Брутхарту было нельзя, пока у него была возможность, по предположениям Фел, связаться с ее отцом и рассказать ему о безумных планах дочери. Проще избежать ответа на первый вопрос Тео.
- К счастью, меня не пугает сложившаяся обстановка на территории этого города. - Девушка решила повременить с продолжением собственного монолога, ловко скрестив руки на вздымающейся от дыхания груди, но спустя минуту все же заговорила дальше. - Я думала, что и Вашего страха это путешествие не завоюет, Теодор. Ведь так и есть, не правда-ли? - Нацелив выжидающий взор в сторону задумчивого лика наемника, Фелисия в очередной раз мило улыбнулась, но улыбка эта не пылала все той же наивной добротой.
- И, да... - Девушка грустно усмехнулась, случайно обратив внимание на мысль о пустой бутылке из-под рома, еще недавно находившейся в руках ее спутника. - Заканчивали бы Вы пить, не в спиртном находятся все прелести жизни. - Медленно развернувшись на месте, особа в последний раз обратила взгляд в сторону Теодора и сделала едва заметный кивок головой в знак того, что все действительно важное уже сказано. - «А теперь ты должна найти капитана, дорогуша.» - Фел тяжко вздохнула, вспомнив далеко не сахарную манеру общения рабочего персонала на палубе этой посудины, с коей она успела познакомиться минут с десять назад, и сделала короткий шаг вперед, аккурат на первую ступень дряхлой и скрипучей лестницы.
- Эй, вы! - Фелисия едва ли не пала ниц, услышав со стороны той самой злосчастной палубы, рядом со входом в трюм, грубый мужской голос, принадлежавший никому иному, как капитану корабля. Вот и искать никого не пришлось. - Какого черта там забыли? Вылезайте оттуда, дважды я просить не буду. Нечего рядом с грузом ошиваться! - Половица жалобно заскрипела под весом мужчины-моряка и спустя несколько секунд к двоим обитателям мрачного под-палубного пространства присоединился третий, настроенный решительно и чуть-ли не готовый рвать и метать.
- Простите, Дэвид, нам с моим спутником нужно было серьезно поговорить. Не хотели пугать Ваших матросов своими криками во время разборок. - Переведя дух, квартийка продолжила. - Благо, все решилось миром. - Фелисия попыталась задобрить этот суровый нрав выражением искренности на своем лице. Заговорить на счет смены курса девушка так и не решилась, что явно не играло ей на руку. Просто побоялась реакции капитана. Да и что это за страх такой? Чем этот чертов Дэвид отличается от того же наемника Теодора, от ее отца, от всех никчемных матросов, работающих на этом корабле?! Он такой же, как все. Не могущественнее и не умнее. Надо действовать.
- Меня не волнуют ваши так называемые разборки. Из трюма вы должны убраться, ребятки. - Уже не столь грубым тоном, что действительно радует.
- Конечно, мы уже уходим, но... Дэвид, наши планы поменялись. Хотелось бы поинтересоваться, нельзя-ли сменить курс нашего шествия на другой? Мы с Теодором должны попасть в Юнкай, именно там нас ждет одно неотложное дело. Будьте добры и дайте разрешение в ответ на нашу просьбу. - Будто не понимая, что происходит, капитан корабля начал метать свой неопределенный взор с личности Фелисии на Теодора.
- Дамочка, Вы с ума сошли, али как? - Не самое лучшее начало для реакции. - Какой Юнкай? Сейчас там не место ни одному из нас, хотя мне и плевать на большинство обитающих на этой посудине. И думать забудьте о смене курса, иначе выкину обоих со своего корабля раньше, чем кто-либо успеет возразить мне! - Закончив резкость вперемешку с дерзостью восклицанием, мужчина поспешил покинуть просторы трюма, шустро зашагав вдоль несчастной лестницы и будто вовсе забыв о том, что его примеру нужно было последовать Фел и Тео.
- Сборище упрямцев! - Фелисия выругалась вслух, однако не обращалось к какому-то конкретному человеку. Издав далее продолжительный стон отчаяния, квартийка поспешила за удаляющимся капитаном по его же недавнему маршруту. - Дэвид, Вы не должны быть столь категоричны! - Маллараван обернулась к Теодору, и по выражению юного лица можно было определить, что ей требуется помощь в моральной борьбе с грубым человеком.

Может и зря Фел пытается втиснуть наемника в дела с разборками, в качестве основы коих выступает именно моральная борьба? Ведь Теодору ее отец платит явно не за болтовню и процессы договоров. А что же входит в непосредственные обязанности хладнокровного Брутхарта?! Наверное, это такие вещи, как защита девичьей чести Фелисии, истребление дурно-настроенных представителей ее вражеской стороны, хранение бездонной чаши наемнической наглости, как в придачу.
- ...Неужели это такая серьезная, не имеющая решения проблема? - Слегка удивившись, что наемник вообще не послал все к чертям и все-таки выступил с небольшим монологом в ее пользу, Фел со взором, почти до краев наполненным благодарностью, посмотрела в его сторону. Должно быть, не все потеряно, ибо вдвоем уговорить одного человека, под контролем которого находится десяток-другой остальных почти таких же, куда проще. Но ведь и капитану Дэвиду далеко не занимать упрямости. Слишком уж часто, в последнее время, на пути квартийки встречаются такие, просто ей-же подобные.
«Должно же быть какое-то решение. Ты должна убедить его, должна! Никто либо другой, берись за это дело сама. Не маленькая, Фел!» - Мысленно уже залепив себе уверенную пощечину, Маллараван шумно вздохнула и вновь попыталась приблизиться к капитану корабля.
- Выкину вас к чертям собачьим и плывите дальше своим ходом.
- Ну нет, не посмеете! Не думаете-ли Вы, Дэвид, что я даже не заплачу Вам и Вашей никчемной команде за выполнение собственной просьбы? Дело же только в деньгах, наверняка. - Уже спустя несколько секунд после сказанного, Маллараван нерешительно подалась назад, едва ли не задев собой, все также стоящего на одном месте, Теодора. До чего строг и в какой-то степени даже кровожаден был взгляд старого капитана. Седовласый будто мечтал о том, что вот прямо сейчас, на этом самом месте, Маллараван и Брутхарт просто сгинут с глаз его долой раз и навсегда. Фел поспорить была готова, что больше всего на Свете, по крайней мере в данный момент, Дэвид хочет воочию наблюдать за смертью двух путешественников. У любого от негативного настроения этих глаз в жилах кровь заледенеет.
- Плевал я на твои богатства. Милая, тебе бы следовало успокоиться, если не хочешь, чтобы я поставил тебя перед выбором: быть выкинутой за борт или же через пару суток уже числиться в рядах шлюх местного борделя Астапора. - А вот сейчас, пожалуй, понадобилась бы грубая сила со стороны представителя наемничества. Причем столь грубая, за применение которой казнить мало, не то что-ли назначать тюремный срок. Кажется, квартийка уже забывает о страхе. Широко улыбнувшись, она делает шаг вперед и медленно поднимает свою руку к волосам, чтобы заправить пару, выпавших из общей копны темных локонов, прядей. Подойдя чуть ли не вплотную к Дэвиду, Фел все еще строит невинность, а уже спустя секунду рассекает тонкой кистью руки холодный воздух и позволяет своей ладони совершить справедливую, но все же наглость. Раздается уверенный и звонкий звук удара, после коего щетинистая щека капитана загорается ярко-красным пламенем.
- Знаешь что, ублюдок... - Не успевает квартийка закончить "любезнейший" монолог в своей жизни, как с дальней стороны палубы раздается дикий вопль испуганного человека, и Маллараван узнает этот голос, принадлежащий одному из хамов-матросов, у которого она и выведала информацию о Дени. - Что происходит?! - Наконец, опустив могучую лапу с больного участка кожи на лице, Дэвид в очередной раз, хотя и не в течение продолжительного количества времени, пытается уничтожить собственным взором отчаянную квартийку, не говоря при этом ни слова, но все же разворачивается и быстрым шагом добирается до источника криков. Будто в жажде ответа на немой, но все же даже по взгляду определяемый вопрос, девушка резко оборачивается в сторону Теодора.
«С чего бы мужчине поднимать такой шум?! Случилось что-то явно не из разряда хороших происшествий. Отличная поездка!»
- А капитан тот еще орк. Думаю, что и Вам захотелось бы ударить его, будь Вы на моем месте. - Будто пытаясь заглушить панические нотки, нарастающие в собственном сознании, квартийка начала загружать своего спутника очевидными фактами. Фел мучило ощущение того, что именно сейчас она должна в очередной раз взбудоражить нервишки Дэвида своим присутствием, дабы узнать о том, что произошло, раньше, чем кто-либо другой. Вряд-ли капитан поведает ей страшную историю первым делом после того, как она его ударила. Не обмолвившись больше и словом с Брутхартом, девушка, как и чуть ранее, последовала по невидимым следам маршрута, проложенного управленцем корабля. Фелисии пока чересчур плохо открывался вид на место, возможно, всеобщих разборок, но она уже с четкостью слышала, с какой уверенностью Дэвид выпускает с уст наигрубейшие ругательства, одно-за другим.
- Как вы смогли это допустить, кучка драных мерзавцев? По вашему, крушение корабля - это весело, не так ли? - Следом за злоключениями капитана послышался звон битого стекла. Должно быть, разбушевался мужчина не на шутку. Только пробоин на этом корыте не хватало, когда оно и без того является ровесником, должно быть, первых людей. «Стоп! Крушение? Нет-нет, это шутка, не более...розыгрыш.» - Она начала черпать воздух, будто ледяную воду из графина во время великой жажды, а между тем подходила все ближе к паникерам, в число которых она теперь тоже входила.
- Оу, и наша проблемная дамочка пожаловала! Отлично постаралась вместе со своим дружком, чтобы все испортить!
- Я не понимаю... - говоря действительно искренне. - Мы что, потерпим крушение?! Как к этому причастны мы с Тэодором, Дэвид? - Последний вопрос она, скорее, задала из какого-то жалкого грамма интереса к своей причастности к происшествию.
- Если бы не вы, я бы уследил за этими идиотами. Я пошел к долбанному трюму, выгонять тебя, девица, и твоего нахала-наемника! Теперь проследи за последствиями! - Грубо обхватив полными пальцами ее девичье плечо, мужчина резко подтолкнул девушку к самому концу палубы и, оперевшись дрожащими руками о борт, она шокировано взирала со своего нового местоположения не слишком далеко вперед. Огромные черные скалы, те самые, которые по сказкам кормилицы квартийки сгубили жизни сотне с лишком невнимательных моряков. Уже совсем рядом. Дыхание надрывалось за счет страха. Страха неизбежной опасности.
Заранее зная ответ, Фелисия все-таки задала Дэвиду главный вопрос.
- Столкновения уже никак не избежать?
- И все таки ты глупа! - Испуганность придала его голосу более мягкое звучание, но от сего легче не становилось. Сделав вид, что отчаялся, капитан все же старался поднять весь экипаж корабля на уши, возможно с жалкой надеждой на то, что благодаря его панике обстановка наладится. Кто-то из матросов без всякого проку вертел в одну лишь безопасную и такую далекую сторону штурвал, пока Дэвид собирался с силами и заставлял подчиненных действовать на благо безопасности всех и каждого.
- Все плавать умеют? - С долей сарказма и огромной дозой отчаяния.
- Ненавижу путешествовать по воде! - Выпустив с уст стон аля "ну вот, снова неудача", квартийка вновь обратила взор к скалам. Похоже, Тео и Фел не суждено благополучно добраться даже до Астапора.

Паника, в сложившейся на проклятом корабле, ситуации, уже успела стать для всех вполне уместным явлением. Практически каждый из представителей экипажа этого судна поддался как таковому проявлению страха. Как же Фелисия жалела о том, что под влиянием сильнейшего шока, ей не пришлось познать всей серьезности ужасного происшествия. За ее спиной без устали мельтешила не слишком объемная своей численностью толпа рабочих морских волков, а сама квартийка будто и вовсе была отделена от общей деятельности во благо того, чтобы обезопасить старую рухлядь с ее обитателями от смерти. О спасении же грезили абсолютно все, даже толком не поверившие в неизбежное, и ради жизни собственной здесь, казалось, любой был готов отдать морской пучине в подарок жизнь ближнего своего, лишь бы она убрала с пути морского транспорта все, ужасающие своим масштабом и могущественностью, препятствия.
- Что за нахрен происходит?! Ты куда нас завел, долбанный пьянчуга?! - Девушка далеко не сразу обратила внимание на звучание знакомого голоса, не в силах оторвать заинтересованного взора от скал-убийц. Естественно, и наемник Брутхарт подался в негодование, едва ли заслышав о приближающейся трагедии. И даже уже хорошо зная о вспыльчивости своего сопровождающего, Фел не собиралась кидаться в ряды защиты Дэвида, дабы избавлять его слух от резких высказываний Теодора. Капитан заслужил и худшего обращения, даже несмотря на то, что сам он так не считал. Во всем виноваты лишь двое, ну еще бы.
- Я не могу ничего сделать! - В качестве реакции на сказанное капитаном, Фелисия грустно усмехнулась и, чуть подавшись за пределы старого борта, опустила взор светлых глаз к ясной морской пелене. Глубину этих вод невозможно было измерить столь неприемлемым для своего существования, в этих целях, образом, но так вполне реально было вычислить, в точку какой части моря истинным смельчакам следует пуститься за несколько минут до гибели корабля, чтобы не разбиться о массивные обломки черных скал, плохо скрытые от людского взора под плотной, но практически прозрачной оболочкой. Не успела Маллараван покончить со своими расчетами, как с ближайшей части борта, поверхность которой уже давно была изъедена различными паразитами, посыпались в воду щепки и облупившаяся от дерева белая краска. Боковая стенка корпуса древнего судна пошатнулась, как видимо, от давящей на нее тяжести, и лишь тогда Фелисия взглянула на источник сего беспокойства. Миновать препятствие перед падением в воду пытался один из матросов, которого квартийка успела узнать еще совсем недавно. Джек, кажется.
«И действительно, с корабля первыми бегут крысы.»
Особа с сочувствием и, все же, с долей понимания оценивала действия мужчины. Далеко не каждый способен выдержать напряжение, подобное тому, что сейчас царило на просторах несчастного корабля. Кроме самой Фел, никто до сих пор и не удосужился обратить внимание на бегущего от смертельной опасности. Похоже, Джека такой расклад вполне устраивал. Не хотел напоследок оставаться трусом в глазах старых приятелей. Что ж, все у него шло и правильно, если серьезно над этим поразмыслить. Хотя, по такой логике, на этой посудине только один трусливый матрос не был обделен трезвым разумом, ибо коллег его по большей части интересовали разборки на счет еще не случившейся аварии, а может и не только на счет ее...
- В рядах астапорских шлюх, да? Это же, как надо себя не уважать, что бы сказать такое даме благородных кровей? - С замиранием сердца квартийка ждала, когда же на высказывание наемника последует ответ со стороны старого капитана, но вместо грубого и резкого голоса раздался звук стали, с неприятнейшим звуком всаживающейся в мягкую плоть. Именно этот звук невозможно было перепутать с каким-либо другим, тем более учитывая тот факт, что он был единственным таким, пронизывающим резко-воцарившуюся тишину. Дэвид пал раньше, чем наступила авария на его собственном корабле. Он не увидел того, что способно было сгубить его душу, но все равно до конца не заслужил этой смерти.
- Теодор! - В желании вырваться сквозь небольшую толпу разъяренных матросов навстречу к неблагоразумному и, не слышавшему ее призыва, сопровождающему, Маллараван и на пару шагов не смогла сдвинуться со своего места, ибо препятствием к этому послужила чужая рука на ее собственной лодыжке. Дэвид, он еще не был мертв, но был близок к смерти.
- О, Боже мой! - В глупой надежде на то, что с положением капитана еще возможно что-либо исправить, девушка быстро опустилась на колени, подле его умирающего тела. Сколько же было ненависти и боли в этих, выцветших со временем, глазах.
- Это все из-за тебя, ненормальная.. и этого щенка... - Даже будучи в самом, что ни на есть, ужасном положении, пьяница успевал разбрасываться ложными обвинениями. - Но и вам двоим не выжить... ни за что. - С губ квартийки сорвался скупой всхлип, вроде того, что издают дети, когда им отказывают в каком-то капризе, и слезы автоматически наворачиваются на их глаза. И именно сейчас она чувствовала себя тем ребенком, беззащитным созданием перед агрессией кучки злобных людей. Фел в течение нескольких секунд наблюдала за тем, как пытается смириться со смертью капитан, и как резко той самой смерти надоедает ждать его согласия на ее приход и она забирает дух человека в огромнейшее строение загробного мира. Во всяком случае, Дэвид умер не при крушении корабля, что было бы гораздо страшнее. Ушел отдельно от своего экипажа.
Даже несмотря на то, что чуть-ли не на ее руках только что погиб человек, квартийка не собиралась оставаться равнодушной к происходящему среди еще живых на палубе. Фелисия не могла толком наблюдать за действиями Теодора, зато ее взор цепляли их последствия, в качестве коих выступали смерти "подданных" Дэвида.
«Да когда же он угомонится?!» - Естественным образом, ответа от собственного подсознания Фел получить так и не удалось, зато она хоть отвлеклась от близ к ней лежащего трупа. Ну да, отвлеклась... на другие трупы.
Едва-ли значимая часть подола ее светлого одеяния окрасилась в цвет созревшего плода гранатового дерева, квартийка напрочь забыла о надвигающейся опасности и с ужасом сосредоточилась на происходящем по инициативе не слишком благоразумного Брутхарта. По подсчетам своего уже неясного сознания, Фел смогла определить, что перед наемнической необузданностью не устояли пятеро или шестеро человек, в число которых входил и упрямец-капитан. Маллараван могла сорваться с места и спрыгнуть за борт несчастного корабля, как еще совсем недавно это сделал Джек, заранее зная, что если и совершит подобное, то во всяком случае продержится в морском плену дольше, нежели в обществе одного до жути кровожадного человека и менее десятка матросов, абсолютно никчемных, способных пасть также, как и их не всесильные предшественники. Но уже спустя каких-то жалких минут полностью уверенная в том, что ее пощадят при правильном раскладе, девушка наконец ступила навстречу Тео.
- Что Вы натворили, Брутхарт? Даже этот человек, - квартийка кивнула в сторону мертвого капитана - не заслужил смерти на своем же корабле. Может, Дэвид предпочел бы быть выкинутым за борт последствиями надвигающейся опасности, чем быть убитым Вами! Вы не оставили ему выбора, Теодор! - Фелисия посмотрела в глаза израненного наемника и не нашла в его взгляде и малой частицы вины или осознания только-что совершенного. - Как Вы собираетесь справляться с остальными людьми? Вы тоже их убьете? Если так, то уж лучше сразу пырнуть ножом себя самого, ибо в своем нынешнем состоянии Вы не выдержите натиска нескольких здоровенных моряков. - Переведя дух, Маллараван огляделась вокруг в надежде на то, что те самые здоровяки еще не явились на место кровавого побоища и с некой долей спокойствия продолжила. - Мы должны покинуть корабль. - В тот же миг деревянное покрытие палубы под ногами Маллараван поддалось острию обломков подводных скал, по причине чего в горизонтальном перекрытии судна в этом районе образовалась приличных размеров брешь, окруженная жалкими огрызками сухих досок. Вовремя отскочив с места очередного происшествия, на сторону Теодора, девушка толкнула того в плечо, будто пытаясь показать ему, что благом его нерешительность к действительно-нужным действиям не кончится.

В какой-то мере все же оправившись от произошедшего на просторах несчастного судна, Фелисия попыталась сосредоточиться на новой миссии, а именно - на своем еще не свершившимся прыжке в морскую пучину. Место кровавого побоища уже покинул и наемник и хам-Джек. Но почему на это не может решиться квартийка?! Прекрасно зная о том, что задержавшись на борту корабля еще на минуту-другую она подвергнет себя страшнейшей опасности, в лице которой выступают аж две стороны, Маллараван все же и по сей мгновение не смирилась со своей решительностью.
- Дамочка еще на месте! - Голос одного из приближающихся моряков, из числа тех немногих, которые смогли выжить, раздался весьма неожиданным образом. За басом первого незнакомца раздались неестественные шепотки и присвистывания остальных "счастливчиков"-членов экипажа, и сей симфонии от дара матери-слабоумности продолжались до тех пор, пока на территории палубы не образовалась банда, в представлении коей выступало пятеро моряков. Вот вам и последствия долгих раздумий - Не уж-то сам подарок судьбы! Отчаялась и решила не покидать тонущего корыта? Правильный выбор, дорогая. - А продолжал все тот же. Обернувшись в сторону источников жуткого докучания и раздаривания никчемной связки слов ее слуху, Фелисия смогла хоть немного, но все же рассмотреть лидера жалкой группы. Драные лохмотья, сшитые воедино по принципу лоскутного одеяла, кои мужчина с честью величал собственным достойным одеянием, покрывали фактически каждый участок его, состояния расшатанного временем и дешевой выпивкой, тела. Темная щетина, образовавшаяся около нескольких лет назад, в районе его щек, скул и, по большей части, подбородка, придавала его и без того безнадежному образу смехотворной ноты. Сам же моряк, похоже, считал далеко нелегкую небритость отличным агрегатом в помощи для действа с приданием брутальности. Да даже бедолага-Дэвид выглядит в своем нынешнем - не в зависть всем живущим - состоянии куда мужественнее. Так это со всеми, обрамляющими его старое тело, мерзкими кровяными подтеками, лопнувшими на веках и вокруг глаз сосудами и практически беззубым ртом, который был едва приоткрыт. Лишь мысленно представив себе, что же сумел сотворить удар клинка наемника с капитаном, обреченного на гибель, корабля, Маллараван не скрыла выражения отвращения на своем лице, решительно поморщившись пред взором пятерки агрессивно-настроенных.
- Извините, господа! Временем на болтовню, к сожалению, не располагаю, - улыбнувшись с наигранным сочувствием и резко развернувшись в сторону ближней части борта на месте, - надо бы попробовать жизнь себе спасти. - Только договорив, квартийка решает распрощаться с собственной обувкой для чистоты будущего эксперимента, и пара дорогих женских туфлей летит через трупную обивку пола в сторону самого дальнего угла палубы. Босые и, бледные от холода, ступни девушки тут же окутывает ледяная морская вода, внедрившаяся на корабль за счет массивной пробоины.
- Ты что удумала? Как по мне, так лучше умирать не в гордом одиночестве, в будущем послужив кормом для рыбы, а в компании нескольких интересных мужчин на борту элитного судна. - Выпустив на лик мерзкий оскал, главнокомандующий парадом не переставал радовать собственными хохмами, достойного уровня, по мнению его глупых дружков, мрачные просторы корабля.
Смысла в том, чтобы обратить внимание на очередную колкость со стороны красавца-матроса, квартийка не видела абсолютно никакого. Вместо этого, девушка шла прямой наводкой к осуществлению желанной цели. Крепко вцепившись руками в края борта, Фел уверенно подтянулась, плавно миновав расстояние от окровавленной палубы. Последний рывок, и Маллараван уже с уверенностью ступает на не вместительную поверхность бортового строения. Стоя на вершине корпусной стены, в качестве коей выступала узкая полоска деревянного покрытия, Фелисия с мандражом опустила взор к морской глади.
«И ты прыгнешь? Ну-ну, рискни, дорогуша Фел.»
- Эй, милейшее создание! - И с чего бы вдруг этот голос звучал столь близко, будто его обладатель обитал уже за спиной юной квартийки?! - Я помогу. - На собственной пояснице Маллараван четко ощущает прикосновение посторонней могучей руки. Еще мгновение, и та самая рука совершает резкое движение вперед, что толкает Фел на шаг, к коему она явно не была готова. Благо, девушка далеко не сразу смогла осознать, что провела в состоянии свободного полета несколько секунд, в дар от своей благородной жизни.
Тонкими руками Фелисия рассекает плотные слои воды на незначительном уровне глубины, на которую она смогла погрузиться при падении. Она мечется под водой в поисках ее поверхности. Она в безнадеге старается зацепиться хоть за что-то твердое, что стало бы для нее истинной опорой для перемещения на воздух. Она пытается раскрыть глаза, дабы обнаружить на своем пути знакомый мужской силуэт. И далеко не сразу набравшись решимости при состоянии серьезного отчаяния, квартийка в беспамятстве выныривает из морского плена.
- Тео! - Черпая огромными порциями воздух в иссушенные легкие и по сей же секунду откашливаясь потоками соленой воды, девушка все же устояла при выдвижении зова к своему сопровождающему, который так и не удосужился откликнуться.
Звонкий звук треска сухого дерева. Имеющееся на судне хозяйство, со свистом летящее в воду. Дикие вопли моряков. Корабль не пережил столкновения с могучими скалами, как того и следовало ожидать.

Отредактировано Felicia Mallaravan (21 Окт 2014 00:06:40)

На сколь же не радует перспектива быть загнанным чувством страха и отчаяния в самые недра одного из весьма значимых владений морских Великого Иного. С периодичностью в минуту Фелисия забывала о том, как дышать даже на поверхности глубочайшего моря, до такой степени сам ее дух захватывало полное облачение в ледяную воду.
«Господи! Похоже, я пылаю безрассудством. Лучше бы осталась тонуть с кораблем.»
Лишь в жалких попытках, так же проигрывающих в пользу здравого смысла, найти в данной ситуации хоть единый намек на душевное успокоение, девушка раз за разом жадно впивалась пальцами в неподдающуюся морскую гладь, будто цепляясь за фактически потерянную надежду на выживание. Движения ее с призывом к спасению наверняка со стороны выглядели весьма нелепым образом. Неопытная в процессии подобных происшествий, она забывала о том, как должна себя повести в такой ситуации истинная леди: Никакой паники, никакого дикого крика, никакого принципиального размахивания руками. Да кто придумал весь этот бред?! Нужно уметь бороться за собственную жизнь всеми, возможными для свершения того, способами.
- Тео... - Желая выкрикнуть имя наемника полностью, но все же упустив возможность это сделать из-за весьма неожиданного появления того самого потерявшегося. От столь значимой резкости, что образовалась для взора квартийки в лице Брутхарта, сердце ее на миг замерло.
- Ну все, все. Не ори, тут я.
- Ты не ринулся в бега. - Фел и вовсе не замечает, как ловко ей удается распрощаться с дражайшей односторонней официальностью, даже тень доброй улыбки проскальзывает на ее лице. Что ж, стоит признать, что все же замечая собственную незначительную оплошность спустя несколько секунд, барышня не спешит избавляться от ее признаков в дальнейшем. Без проклятого выканья куда лучше.
- И не надо цепляться за меня, как за за спасительную балку, а то вместе ко-дну пойдем. Как вон те неудачники. - С пару секунд поразмыслив над достаточно таки значительным наставлением со стороны Теодора, девушка позволяет хватке собственных рук на теле наемника ослабнуть, что вовсе не играет для нее в такой ситуации положительной роли. На миг крепко зажмурив глаза, будто перед очередным, но осознанным прыжком за борт, Фелисия мгновенно перемещает ладони с шеи мужчины, куда они устремились в первую очередь, на его широкие плечи. Далеко не каждому, знаете-ли, захочется предаться той же участи, коей предался экипаж павшего, пред силой камня, корабля. Но двое-то все же остались живы. И кто знает, надолго-ли это.
- Как мы выберемся на берег? Его даже на горизонте не видно. - В качестве удостоверения сказанного, квартийка обвела горящим от волнения взглядом ту часть морской обители, что находилась в приличной мере поодаль от вестеросца и ее самой. - Думаю, что мы можем продолжить панику, а потом и вовсе сгинуть в ледяной воде, - печальный взор девичьих глаз устремился к глазам мужским, - на этом самом месте.
«Ну давай, позволь смерти взять себе в подарок аж две жизни.» - И все же она пожалела о том, что позволила дать себе слабину, заодно и стараясь затащить с собой своего сопровождающего.

Под руки ее волочил по мокрому песку неизвестный. Мужчина средних лет. Было ему не больше сорока пяти-пятидесяти, и он был силен. Без единого признака одышки незнакомец перемещал нагло-присвоенный груз в сторону проклятых вод. Будучи в состоянии совершенной неопределенности и просто жалком, сопротивляться до определенного момента Фел не могла. Даже не через раз осилив тяжесть век, буквально налитых свинцом, у девушки все же получается немного приоткрыть глаза. Взору ее открывается по истине интересное. Вот наемник Брутхарт, расстояние Маллараван перед коим спешно увеличивается с каждым мгновением, лежит на холодной поверхности злосчастного куска суши с закрытыми глазами и, кажется, вовсе не дышит. Фел щурит глаза, дабы лучше его разглядеть. Похоже, дела Тео действительно плохи.
- Стойте! Слышите? Отпустите меня! - Из неведомого спасательного источника тело ее насыщается, не слишком значительной своим существованием, но все же силой. С рьяностью кошки, встающей на дыбы, квартийка выпрямляется в движении, к которому не прикладывает абсолютно никаких усилий, и при помощи согнутых локтей отталкивает назад наглого незнакомца.
- Теодор! - И вот уже второй раз в своей жизни Фел падает на колени подле практически бездыханного мужского организма, но на сей раз в сознании девушки блистает значительно больше эмоций, нежели тогда, в первый раз ее падения ниц на корабле к телу умирающего капитана. Кажется, что с тех пор прошло не менее года. Хорошо же подкосила ощущение времени квартийки буря.
- Теодор! Очнись, ты нужен мне живым, - девушка аккуратно уперлась тонкими пальцами о ложбинку на холодной коже затылка мужчины. - Ты должен очнуться, Брутхарт! - Фелисия прекрасно знала, что в число наемников не входят люди, которые могут быть должны чем-либо другим таким же людям задаром, но если бы за возврат сознания и жизни можно было заплатить, то Маллараван отдала бы все свои сбережения. Как бы то тяжко ей не было осознавать, но без помощи Теодора квартийка далеко не денется, а уж тем более учитывая тот факт, что в бессознательном состоянии наемник не сможет в бесстрашии разузнать о незнакомце, и, возможно, Маллараван лишится всех целей своего так толком и не состоявшегося путешествия раньше, чем тому было положено. Кстати, странно, что чужак до сих пор не ринулся оттаскивать Фелисию от ее сопровождающего. Будучи похитителем, этому человеку следовало бы воспользоваться случаем и схватить жертву, пока сильная наемническая сторона мирно полеживает без сознания среди холодного песка и осколков морских раковин. Все-таки оторвав свое внимание и беспокойный взор от покоя Теодора, квартийка тут же переключилась на неизвестного.
- Кто Вы? Что, по Вашему мнению, я могла забыть там? - Маллараван кивает в сторону берега Узкого моря. - Вы меня с таким ярым энтузиазмом пытались затащить в ледяную воду. - Фел не по-доброму усмехается, вглядываясь в лик незнакомца, лишь недавно оправившегося после падения, подаренного ему квартийкой. Будто над чем-то с минуту поразмыслив, мужчина в растерянности отходит, открывая для обзора совсем жалкой публики небольшую рыбацкую лодку, хозяином которой, видимо, и является.
- Я лишь хотел помочь Вам, миледи, а также Вашему другу. - Он даже не осмеливается поднять невинного взора глаз на собеседницу, что лишь огорчает ее и заставляет впасть в неловкость, что было совсем не кстати.
- Прошу прощения! - Речь особы не блещет радушием, но все же в содержании ее больше, за имением доли благодарности, не содержится обвинений. Странно, что на просторах такой мизерной и, совершенно забытой всеми Богами, части земель Семи Королевств вообще кто-то обитает, помимо двоих, естественно, ищущих спасения на суше. Здесь бы самому удрать не потрепанным, а не выручать из беды чужаков. Вот именно в связи с озвученным, нельзя выражать собственного доверия незнакомцам.
- Мой сопровождающий, - Маллараван, спустив с уст короткий и раздраженный вздох, посмотрела на наемника. - Вы знаете, как можно ему помочь? - Стоящий поодаль резко принимает оживленный вид и одновременно с сей действом делает первые несколько шагов навстречу квартийке и неподвижному вестеросцу. Рука девушки тут же минует препятствие, в качестве коего выступает бездыханное тело и жадно впивается пальцами в песок по другую его сторону, тем самым поставив над, огражденным мокрой одеждой, торсом Теодора что-то вроде уязвимого защитного блока.
- Куда Вы так стремитесь, не сказав мне ни слова в ответ на поставленный вопрос?
- Миледи, я же уже говорил, что хочу помочь. Вам следует избавиться от параноидальных соображений. - Слишком легко просить о последнем незнающему. Как-будто Маллараван не подумала о том, как обычно принято помогать людям в подобной ситуации. Многим известно о понятиях наших суровых времен, когда избавить от мучений всегда проще, нежели просто помочь.
- Что ж, раз Вы можете, то помогите моему сопровождающему, - Фелисия делает короткую паузу перед известной отрицательной частицей, -.. но учтите тот факт, что смерть для него благом не окажется.
- Боги! Я так сильно похож на безумца?! - То, с какой уверенностью мужчина это произнес, внушило в сознание квартийки толику уверенности. - Итак, для начала Вашего друга стоит одарить порцией дыхания, в коем он в большей степени нуждается. Вы не первые, кого мне приходится выручать. Искусственное дыхание я делать умею. - На юном лике квартийки заиграла легкая улыбка. Их, возможно, спаситель действительно сильно сдружился с желанием помочь пострадавшему.
- Так начинайте! - Особа обратила выжидающий взор в сторону незнакомца, который уже с выражением сосредоточенности разместился рядом с ней, в готовности к действиям.
«Повезет же ему, если Теодор очнется, так и не вникнув в то, что между ними вот-вот произойдет.»

Слишком часто. Слишком часто ей приходилось наблюдать за муками людей, мирящихся с собственными организмами, отягощенными крепкой болезнью, или же несносным недомоганием. И, конечно же, основная масса таких несчастных находилась пред взором Фелисии в бессознательном состоянии. Слуги отца, его дражайшие приближенные, многие из числа и тех и других подвергались слабости, порой приводящей к исходу летального характера. И каждый раз, каждый, кишащий проклятием, раз, Фел находилась рядом с фактически погибающим, какой бы значимости важности человек не представлял для дома Чистокровных особ. Кто бы мог подумать, что, покинув отчий дом в надежде на нахождение лучшей жизни, Маллараван на протяжение целых суток окунется в атмосферу тех прежних времен, порой навещающих аристократическую обитель ее отца. И вот снова квартийка сидит рядом с пленником хандры и без воли чужого настояния стирает холодный пот с его лба. По заявлению хозяев этого дома, Теодор в конце концов должен был прийти в себя, последствия его долгого и чересчур беспокойного сна могли быть разными, но к разряду "вплоть до смерти" сей утверждение не относилось. Но сознание его поддавалось столь мучительным пыткам... Зачастую грудь спящего наемника чересчур тяжело вздымалась, казалось, что контролем над собственным дыханием мужчина овладевал с величайшим трудом. Он много бредил, нетрезвый разум его явно был поглощен в пучину кошмарных снов. Фел всем сердцем молила Старых и Новых Богов, чтобы те даровали снисхождение своей милости, благодаря коей Брутхарт, наконец, избавился бы от мучений, придя в себя. Никто не заслуживал такого горя для собственного здоровья и сохранности жизни. Какое же злополучное создание Великого Иного посмело нагнать порчу на обыкновенного человека, наделенного, пускай, и серьезных масштабов хладнокровностью, но вместе с этим и несравненной отвагой?
- Миледи, Вам нужно поспать. Я позабочусь о Вашем сопровождающем, даю слово. - Пожилая женщина проникает в мрачную комнатушку и изрекает с иссохших уст монолог в полупоклоне. Им с мужем и самим в пору бы пришлась подмога со стороны кого-либо более могущественного, чем они сами, а эта семейная пара все же не жалеет собственных сил в действах по оказанию значительной пользы другим, также жертвуя масштабами просторов своей скромной хижины.
- Да, возможно Вы и правы, мне следует отдохнуть. - Маллараван говорит нехотя, с усталостью, от свежести ее девичьего лика не осталось и следа, сияние квартийской кожи с явностью померкло под натиском утомления. На что только не способна пара суток, проведенная юной особой, в состоянии бессонницы. - Прошу Вас, дайте мне знать, как только он очнется. Не думаю, что засну надолго, но все же...
- Обещаю, что сообщу Вам о любом происшествии, касающемся Вашего друга, миледи. - Женщина аккуратно берет из рук квартийки влажный кусок старого полотенца, бережно смачивает его в тазу с давно-остывшей кипяченой водой и без всяких церемоний, словно та была и вовсе профессионалкой в деле оказания необходимой помощи, с резкостью прикладывает вещицу ко лбу бессознательного.
«И все-таки отец не был прав, давая мне утверждение в том, что на Свете не осталось милосердия и добродушия.» - При этой мысли уголки девичьих губ приподнимаются в опрятной и светлейшей улыбке, улыбке благодарности хозяйке дома, приютившего саму Фелисию и наемника Теодора, попавшего в капкан тяжелейшего состояния.
Легко подумать о покое, но не легко пойти на встречу с таковым, вдохновленным на свет всеми Семи Богами. Как бы мало Фелисия не знала о Теодоре, сколь бы не значительной своей важностью являлась на ее пути их дружеская, или хотя-бы приятельская связь - девушка с огромнейшей долей искренности переживала за самочувствие своего сопровождающего, не желая покидать просторов комнаты, в которой он пребывает в муках затянувшегося сна.
- Миледи... - Женщина настаивала, а спорить с ней Фел вовсе не планировала, даже несмотря на то, что вовсе не желала уходить. Квартийка вяло кивнула, глядя в сторону добродушной дамы, и, не впадая в розыск подле себя стула, присела на край не слишком широкой кровати.
«Никто не заслуживает таких мучений...»
Тяжко вздохнув, девушка протянула руки к самому изголовью холодной постели, дабы привести в нормальное положение подушку, рьяно рвущуюся за пределы наемнической головы. Лишь случайное прикосновение ладони Маллараван к коже его щеки, заставляет ее прийти в еще большее уныние. До чего же холодна была эта кожа, как раз под стать своей бледности, что лишь спустя это мгновение, грубо трогающее душу, смогла подметить Фел. Теодор не являлся мертвецом, но успешно выстраивал на себе многие из признаков умерших. Пристыдив себя за то, что в испуге тут же отдернула руку от лица сопровождающего, Фелисия вновь коснулась его щеки. Возможно, квартийка рассчитывала на то, что тому самому касанию будет под силу передать Теодору все ее тепло и часть душевной активности, ведь сама девушка чувствовала, как тень ужасающего холода пробегает уже по ее коже.
- Фелисия? - Дыхание ее на миг замирает в страхе за счет неожиданности. Это произошло. Боги проявили милость.
- Боже! Ты очнулся, наконец это свершилось! - Фелисия не сразу обращает внимание на крепкие силки, воссозданные мужской рукой, в кои попало ее запястье. Сны его навещали, судя по всему, по истине ужасные.
- Где я на этот раз?
- Нам изволили оказать помощь, Теодор. На одном из берегов Узкого моря нас с тобой, находящихся без сознания, обнаружил муж этой прекрасной женщины, - кивнув в сторону хозяйки дома, - благодаря ему мы здесь, не стоит даже вдаваться в подробности всего, что произошло. Главное, что сейчас - с этого самого момента, все идет куда лучше. - С достаточно легкой улыбкой, девушка поднялась со своего места и встала рядом с женщиной, в последние несколько часов активно оказывающей помощь ее другу.
– И почему от меня несет как от дешевого пойла? - Отчасти смутившись за слова наемника, девушка с некой долей печали отвела взор уставших глаз в сторону, дабы даже он не казался причастен к сказанному. Дождавшись, наконец, весьма резкого ответа от хозяйки, квартийка в очередной раз поблагодарила в душе эту женщину за ее простоту.
- Они спасли наши жизни. У тебя нет права возмущаться. - Он вряд-ли с интересом внимал ее укоризненным речам. Наемник решил поддаться отстранению, что хоть и не придавало особой радости окружающим его людям, но и значимого огорчения никто не испытывал, ибо очнувшись, мужчина заставил всех выдохнуть отчаяние, из-за чего уже было сложно чем-либо опечалить.

В чем ее вина? Она чувствует себя не столь уж и многим лучше наемника, изувеченного слабостью. Но разве такое может происходить образом целенаправленным, когда, спасаясь от бури на просторах пучины морской, двое находились практически на равных условиях для выживания?! Да, у Тео действительно в наличии имелись поводы для злости и, что самое обидное, Фелисия и на миг не могла воспротивиться содержанию как таковых. Говоря о том, что право на жизнь он имеет такое же, как и квартийка, Теодор был полностью прав. Как бы поздно не пришлось это признать, но Фел ведь именно так и считала с самого начала. Особа, выступающая на стороне народа, на стороне анархической деятельности, она не должна была проявлять легкомысленность во вред одному из независимых, за чьи права ей и стоит начать бороться. Но какая, хоть единая, черта легкомыслия может являться завсегдатай пользы? Правильно, без жертв не обходится ничего, к чему стремишься во благо себе и другим.
- Да если бы кое-кто знал меру своей упертости и думал головой, с нами бы вообще этого не произошло! - Теперь нужно воссоздать хотя-бы блеклый диалог.
- Уж не считаешь-ли ты, что упертость я проявила развлечения ради? Думаешь, что тот инцидент на корабле - это огромная доля вины моих капризов, так? - Даже если он не ответит утверждением, в любом случае будет ясно, что именно так наемник и размышляет на счет произошедших событий. Весьма наивно было бы полагать, что он отвергнет предположения Фел, скажет, мол, что считает совсем иначе. Осуждающий взор тяжелил лишь одним своим существованием растерянное девичье сознание.
Нужно просто настроить мысли на свой лад, дабы отвлечься от обвинений, в опровержении коих нельзя и поучаствовать.
- ...Вот только, зачастую, вы не думаете, к чему это может привести, ведь "хочу" куда весомее, да? - Пытаясь отключить собственное сосредоточение от речей Брутхарта, квартийка добилась весомых результатов в данном деле, ибо упустила из-под власти своего слуха несколько предложений, озвученных наемником ранее, однако поняла, о чем шел разговор и по сей минуту.
- Пускай будет по-твоему, хорошо. Моя прихоть, она же чересчур весома. Только вот не наблюдаешь одну странность: Будучи наглой девицей в высшей степени того, я не бросила тебя ни на берегу Узкого моря, ни здесь, находящегося без сознания и под властью тех кошмаров, за счет которых ты бредил?! - И лишь сейчас Маллараван удосужилась бросить короткий взор в сторону хозяйки дома. Та, должно быть, не пылала особым энтузиазмом к тому, чтобы становиться свидетелем ссоры пары пострадавших путешественников. - У тебя такое же право на жизнь, как и у меня, никоим образом я этого не отрицаю, однако, разве я могу быть виновной в том, что пострадала меньше твоего? - И вновь все ее лишнее внимание направлено на Теодора. - Ничего не могло зависеть лишь от меня. - Хмурое выражение юного лика сопровождается растерянным, в какой-то мере, пожатием хрупких плеч. Наконец, сбавив темпы собственного пыла, девушка в некой нерешительности поплелась в сторону выхода из злосчастной комнатушки.
- Знаете, Теодор, - официальностью повеяло в очередной раз, - перед тем, как я выйду из этой комнаты, я поспешу Вас обрадовать. С этой самой минуты, во благо Вашей сохранности и истинного покоя, я освобождаю Вас от мук наемнического дела, к коим Вы были приобщены по воле моего отца. Отныне Вы не работаете на Матоса Малларавана. Ущерб, нанесенный Вашему здоровью, будет материально возмещен, об этом и не думайте беспокоиться. - Придя в положение полупоклона у самых истоков к выходу из мрачной обители.
Как жаль, что, учитывая масштабы невзрачной хижины, в которой сейчас и находилась квартийка, приходилось без выигрыша осознавать, что особо здесь не спрячешься, не найдешь такого места, кое было бы скрыто от глаз самих хозяев не выдающейся постройки, а также и их гостей. Фел столь сильно желала укрыться от всех тех неприятностей, что лавиной скатились на нее, мучили ее подсознание своими самыми успешными методами никчемного влияния.
«Какая же ты жалкая, Маллараван!» - И как вовремя к глазам с печальным взором подступает вся эта совершенно ненужная соль. Слезы, не выступающие в качестве признака боли или обиды, слезы, делающие главный акцент на осознании квартийской неправоты в уже совершенных действах. Большинству из числа еще не обретших хладнокровия, бывает слишком сложно смириться с мыслью о том, что по их вине могут страдать другие. Маллараван уже достаточное количество раз успела пожалеть о том, что входит в число того самого большинства, блещущего чересчур развитой чувствительностью.
Возможно, Фел стоило последовать не слишком давнему совету женщины-спасительницы, и просто погрузиться в дивный сон, которому было под стать одарить сознание юной особы истинным спокойствием. Но как возможно уснуть человеку, рассудок коего подвластен лишь нетрезвому определению своего существования?! Нужен лишь свежий воздух, нужны уличные просторы, заправляющие абсолютной свободой души и тела человека. Фелисии нужна явная независимость от нынешнего места ее пребывания. Да и раз столь худо окончилось дело с человеком, еще некоторое время назад являющимся ее сопровождающим, проку боле от ее пребывания здесь не было вовсе. Наверное, следовало уйти. Но именно исполнение сей решения девушка оставила на утро. А пока она преодолевала скрип старой половицы под тяжестью своих шагов, стараясь оставаться незамеченным передвигающимся объектом вдоль стен и дверных проемов хижины. Еще несколько шагов, всего несколько пред путем на свободу. Квартийка уже с уверенностью расправляется со своим последним препятствием, в качестве коего выступает тяжелая бревенчатая дверь, и с блаженством окунается в сказочную атмосферу ночного времени суток. Холодный ветер тут же вступает в игру с золотистыми девичьими локонами, по тонкой молочной коже пробегает первая волна дрожи. Благо, что платье Фел уже давно высохло, ибо в ином случае девушке не посчастливилось бы миновать болезни. На сколь же теперь проще забыть о негативе, просто погрузиться с головой в прекрасную обстановку. Маллараван тихо присаживается на еле-живую скамейку, подле самой хижины, и просто закрывает глаза.

Сложно было бы смириться с тем фактом, что, даже отчасти осознавая свою причастность к вине в произошедшем, Фелисия все-равно не без осознания того стремится играть с ребяческим настроением, держа хоть и не значимую, но все же обиду на правду Теодора. Должно быть, как бы того она не хотела избежать, но часть привычек аристократических личностей передалась квартийке через отца. Тяга к капризам, твердо-закрепившееся мнение о том, что горькая правда не всегда бывает лучше пряности лжи. Все пылает до того неприятным характером, что, даже не задумавшись, понимаешь, что можешь стать такой, как они. Например, сегодня ты стремишься к тому, чтобы изъять с территории всех Семи Королевств право на рабовладельчество, пытаясь отодвинуть на задний план проблески проявления собственной несносной сущности, а уже завтра встаешь на стороне тех, от рода которых и произошла на Свет, истинных наглецов, привыкших брать от жизни все и задаром. Как избавиться от мыслей о подобном? Что нужно сделать, дабы они вообще напрочь забыли дорогу к твоему разуму?! Маллараван будто уже заранее догадывалась о том, что никогда не избавится от навязчивых параноидальных дум, в чем, по всей видимости, ничуть не ошибалась. С накатившей тоской она уже не замечала абсолютно ничего. Ни усилившегося во звуке шороха опадающих листьев старого дуба, ни пострадавшего наемника, по какой-то причине решившего потревожить ее покой. Хотя, мужчина был до такой степени бесшумен в своих действиях, что истинно обозначались в нем черты профессионала, и заметить его уставшей особе было едва-ли под силу. Ведущую роль здесь сыграла обыкновенная случайность.
Фел не стала видом собственным показывать, что вовсе не ожидала прихода Тео, а проще говоря, что в меру удивлена тем, что он вообще смог побороть в себе тяжесть собственного физического состояния и так просто явиться сюда, преодолев некоторое количество не слишком масштабных препятствий на территории бедного жилища. Выглядело все так, будто она и по сей миг не замечает его присутствия, но все же планирует первой нарушить воцарившуюся тишину. Да ведь почти так все и было.
- Вы не должны были покидать пределов дома, Теодор. Более того, Вам не стоило и вовсе вставать с кровати без значимой на то надобности. - Чуть поразмыслив над сказанным, девушка понимает, что к тому можно было весьма не хило придраться в связи с уже сложившейся ситуацией, если захотеть. И, даже понимая, что Брутхарт вряд-ли снизойдет до столь низкого уровня, Фел все же решила поправить себя в словах. - Прошу прощения! Боюсь, Вы уже изволили подумать, что я опять выдвинула Вам во вред собственную прихоть, но не переживайте, это не так. - Говорит она, едва различая на слух собственную речь, по большей мере уделяя внимание мысли о том, что этому мужчине может и льстить ее чересчур пессимистичный настрой, спиши он его на свой счет. Ну вот, теперь и гордость взяла в свои подлые ручонки знамя бунта, а ведь до этого мирно отдувалась за себя поодаль от отсутствия благоразумия. Для полного счастья ей не хватало только благословения отца на новшества в характере дочурки-параноика. Что ж, пускай. Фелисия коротким прикосновением стирает с глаз и без того почти высохшие слезы и придает собственному пустому взору хоть какого-то смысла, отведя его более вдаль, но все также бесцельно. Ну, раз решил сыграть в партейку с госпожой гордостью, то не останавливайся на начатом. Покажи безразличие к делу, даже когда на душе с небывалой яростью скребут кошки.
- А вообще, я хотела побыть одна. Ну, знаете, сегодня успела прилично утомиться, а теперь желаю отдохнуть в абсолютном одиночестве. - Ответ по-резче предыдущего, за наличие которого квартийка страшно ругала себя в своем же подсознании. Ведь именно на таком этапе своего отношения к Теодору она осознает, что чуть-ли не специальное влияние проявляет к тому, чтобы стать тем, в качестве кого и вовсе не желает пребывать в этом мире. Девушка спускает со своих уст тяжкий вздох в пользу отчаяния, будто уже и в правду желая исправиться и вновь стать той, которой была еще совсем недавно. Но побороть в себе гордыню - дело не из разряда легких, а справиться с ним молодой и неопытной девушке и вовсе невозможно, как то для нее не прискорбно признать.