"Лёд" растаял на глазах. Температура плавления была невероятная. В кузнице невозможно было находиться: казалось, что плоть плавиться и растекается по костям подобно валирийской стали. Оголенные по пояс тела ремесленников раскраснелись и блестели от пота.
Тайвин Ланнистер держал в руках шкуру лютоволка, которой были обшиты ножны фамильного меча Старков. Он держал многовековую историю одного из великих домов. Никто не в силах противостоять Лорду Запада. Небрежно, точно имел дело с мусором, Ланнистер бросил шкуру в огонь. Это более никакой не символ, он только что уничтожил наследие Эддарда. 
Расплавленный метал пополз по заготовленным формам, обретая форму, с которой несколько дней и ночей будут работать лучшие кузнецы, когда либо жившие на этой земле. Их творение будет прекрасно - два идеальных, элегантных меча, олицетворяющих собой великолепие золотых львов. Лицо Тайвина осветилось неким подобием улыбки. Он присутствовал при создании оружия, которое, как он верил, станет легендарным и будет воспето менестрелями.
Меч с позолоченной гардой и рукоятью был готов. Он лежал в ножнах, украшенных гербом Ланнистеров на столе Десницы короля. Тайвин поглаживал голову золотого льва, которой оканчивалась рукоять. В коридоре раздались шаги и звон кольчуги. Через несколько мгновений в дверях показался его сын, державший в руке шлем рыцаря-гвардейца. Старый лев восседал за своим столом, на котором лежали документы, рассортированные в идеальном порядке, строго по важности и дате.
Золотой знак Десницы отражал лучи солнца, проникающие в окно, заметно выделяясь на фоне черного костюма, в который был облачен его владелец. Точно так же контрастировали с мрачной фигурой бледно-зеленые глаза и седеющие золотые волосы лорда. Даже великолепно обставленный кабинет с размещенными в нем гербами дома Ланнистеров, выплавленными из стали, не смог бы производить такое же впечатление, как человек за столом. Статный и грозный, он давил на любого посетителя одним своим видом. Перед ним каждый чувствовал себя неуютно. Но сейчас разговор предстоял неофициальный. То, что собирался обсудить Тайвин, могло быть определено, как семейные, личные дела. Это требовало совершенно другого подхода, однако хозяин Утеса Кастерли не привык разделять личные интересы и интересы государственные. Так или иначе, в его положении, все решения и действия влияли на политику.
- Садись. - произнес Тайвин, указывая сыну на стул, предназначенный для посетителей: - Вижу, мейстер сделал тебе замену потерянной руки... и как? Тебя устраивает?
Джейме был его гордостью, он был идеален во всем. Достойнейший кандидат для продолжения великого и могущественного рода, однако Тайвин чувствовал его чуждость каждый раз, когда говорил с сыном. Наследник был чересчур своеволен и непоследователен, что превращало любой их диалог в испытание для отца.

На позолоченном аксессуаре, который лорд-командующий теперь будет вынужден носить при себе практически всегда, Тайвин все же задержал свой внимательный взгляд. Он мог себе представить, как это раздражает Джейме, но такой настрой сына только на пользу для их разговора. Нередко досада и стыд толкают таких упертых людей как он на правильные поступки. Отрицательные переживания способствуют принятию взвешенных и разумных решений. Горе и нужда превосходные учителя, пусть и жестокие. К сожалению, а может и к счастью, лорд знал это на собственном опыте.
- Что-нибудь случилось, или ты просто захотел побеседовать с сыном?
Тайвин поднял глаза с руки на лицо сына, заметно осунувшееся, испещренное поверхностными, проходящими шрамами и ссадинами, какими-то нездоровыми бледными пятнами, да еще вдобавок к этому - резко поседевшие на висках волосы. Хорошо, что хоть брадобрей над ним поработал, а то бы Джейме мог сойти за ровесника Тайвина. Глядя на сидящего перед ним рыцаря, десница не столько жалел его, считая, что жалость оскорбительна для его сына, сколько пытался представить, насколько хорошо тот выучил урок и так ли изменился он внутри, как внешне.
Но, как бы там ни было, начать Тайвин планировал с приятного. Взяв покоящийся в ножнах новенький меч из валирийской стали, он снизошел до того, чтобы подняться со своего места и подойти к сыну, чтобы вручить ему его из рук в руки. В его жестах при этом даже присутствовала некоторая торжественность.
- Это оружие - мой тебе подарок. Оно достойно наследника дома Ланнистеров. - Тайвин помог однорукому сыну извлечь клинок и отступил на шаг, вернув опустевшие ножны на стол: - Валирийская сталь. Работа над ним была закончена вчера ночью. Негоже льву быть без по-настоящему острых когтей.
Стоит ли говорить, что позолоченный эфес, чье навершие было выполнено в виде головы льва, и искусно выкованный клинок заиграли на солнце, заглянувшем в кабинет десницы через окна-бойницы, ослепительными бликами. Меч прекрасно подходил к доспехам Джейме. Он действительно, держа в руках это оружие, стал подобен льву с герба. Величественный, благородный и сильный. Весь в золоте, с оскалившейся пастью и выпущенными когтями.
Лицо лорда Ланнистера, пусть остававшееся в целом сосредоточенным, без намека на улыбку, посветлело, когда он смотрел на сына в этот миг. Его глаза загорелись. Он видел перед собой действительно прекрасное зрелище, почти что воплощенную мечту, пришедший в этот мир сон, а самое приятное- все происходило наяву. Достойнейший из всех. Боги, пусть только ему достанет трезвого рассудка и воли подчиниться отцу и выполнить его требование.

- Послушай, мы уже говорили об этом, помнишь?
Отец помнил почти каждый свой разговор с сыном, особенно касающийся вопросов наследства и прав на их родовые земли. Но теперь, в том возрасте, до которого дожил его сын, уже было опрометчиво рассчитывать, что он одумается сам собой, списывать все на молодость и ветер в голове. На самом деле, Тайвин рассчитывал, что Джейме повзрослеет гораздо раньше, к примеру, после убийства Безумного короля. Но и тогда он наотрез отказался обсуждать свое будущее в качестве лорда. И пятью годами позже, и после смерти Роберта Баратеона. Отец говорит одно, сын выворачивает по своему, а когда ему объявляется, что его никто не спрашивает, он просто разворачивается и уходит, не всегда фигурально. Сейчас он гнет все ту же линию, хотя непосредственно никаких требований отец еще не выдвигал. Отрицание и неповиновение стало для него рефлекторным действием. Великовозрастный подросток, какой печальный парадокс для семьи.
Раздраженно поджав губы, что сделало мимические морщины на лице еще глубже, Тайвин вернулся за свой рабочий стол, разместив руки на подлокотники. Безымянный палец левой руки отбивал ритм, постукивая массивным перстнем о деревянную ручку стула. На сына он смотрел исподлобья, нехотя переваривая сказанную им глупость.
- Наследник дома Ланнистеров - Тирион, а не я.
- Это мне решать, кому я оставлю Западные Земли. Тирион - пьяница и распутник, пусть и довольно неглупый. А родившихся от него детей я  и представлять не хочу. - Тайвин презрительно фыркнул и мотнул головой в сторону окна, точно вытряхивая из нее подобные мысли и перспективы прочь: - Ты же - мой старший сын. Утес Кастерли и все прилегающее  - твои по праву. Ты должен жениться на достойной девушке и, пока еще не поздно, зачать детей, твоих наследников. Им же ты потом передашь этот меч. Это твое предназначение, твоя сущность и святая обязанность перед нашей семьей и лично передо мною.
Он готов был отправить сына в родовой замок силой. Как жаль, что нельзя распорядиться с будущим лордом подобным образом, как с непослушным мальчишкой. Но что его так цепляет в нынешнем положении? Что он теряет, оставляя Королевскую гавань? Неужели не лучше, особенно теперь держаться от нее подальше? Подальше от столицы, от репутации, которой за глаза наградили местные клеветники его сына, от насмешек над позолоченным протезом и связанной неловкостью в обращении с оружием, от позорного для носящего фамилию Ланнистер удела привратника у королевского туалета.
Давать ответ и искать причины, которые имел Джейме для непокорства, Тайвин побаивался, хоть прямо себе и не признавался в этом. Да и будет ли оттого толк, от понимания истоков глупости? Разве это сделает ее осмысленнее или рациональнее? Какие бы ни были мотивы сына, исходя из них, он принимал неверные решения, что необходимо было, наконец, пресечь.

Внутренне лорд Тайвин закипал. Его откровенно бесила эта тщеславная глупость и закостенелость Джейме. Упертый как баран, он будто бы упивался этим своим чувством стыда и ответственности, как будто ему нравилась его репутация, увлекали сплетни и слухи. Он даже слова "человек без чести", "клятвопреступник", "цареубийца" произносил с какой-то злорадной гордостью, бросая их в лицо отцу, которому каждое напоминание было как серпом по сердцу.
Как же может глава дома Ланнистеров считать себя значимой политической фигурой, влиятельнейшим феодалом, когда он не в состоянии урезонить собственного отпрыска? Это был уже вопрос принципа  и личной гордости, самолюбия Тайвина.
- Меня называют Цареубийцей, Клятвопреступником. Предлагаешь мне нарушить еще одну клятву?
- Король - твой племянник. Ты с почетом уйдешь в отставку с его позволения. - десница короля говорил об этом таким тоном, как будто все уже было решено и свершилось: - Не ты первый, не ты последний. А то мнение, которое сложили о тебе завистники, если уж оно так тебе важно, продолжением этой так называемой "службы" ты не изменишь. Титул лорда же откроет для тебя новые возможности, даст тебе власть. Сражаться ты все равно больше не сможешь так, как раньше.
Что касалось потомства Тириона, об этом и думать не хотелось. Пропади он пропадом этот карлик. Не бывать ему Лордом-с-Утеса, пока жив Тайвин Ланнистер.
- ...Мне не нужно ни Утеса, ни жены. Я останусь в Королевской Гавани и буду служить королю.
Отец чуть не соскочил со своего стула от изумления  и возмущения. Что городит этот дурень? Давно он не слышал ничего более глупого, не считая некоторых, с позволения сказать, "изречений", которые выдавал король Джоффри. Ума у сына явно не прибавилось, такое ощущение, что рассудок ему в плену отбили окончательно. Тем не менее, сдержанный  и внешне холодный к любым раздражителям, Тайвин остался на своем стуле, лишь чуть подавшись вперед. Глаза в глаза он смотрел на Джейме и читал в них абсолютную, тупую уверенность в том, что он сейчас сказал. Бестолковая позиция малолетнего отрока, кто бы мог подумать, что подобную ересь может брякнуть взрослый мужчина.
- Тысячи наследников в этой стране спят и видят себя властителями того состояния  и земель, которые должны достаться тебе по праву, глупец! - произнося последнее слово, голос Тайвина от переполняющих его чувств дрогнул: - А ты, как начитавшаяся сказок девица, бредишь тут о какой-то чести, рыцарских обетах и прочих громких понятиях, которыми прикрываешь свой страх и безответственность! С чего ты взял, что я даю тебе выбор? Что дает тебе право ослушаться своего отца? Я не вечен, и у меня все меньше времени на препирательства с тобой. Ты завтра же снимешь белый плащ и отправишься домой.

Нет.
Одним словом Джейме вновь убивал мечты и надежды своего отца. Сразу за ними погибал его собственный образ, который в глазах Тайвина рассыпался в труху. За несколько минут из перспективного наследника, будущего лорда он превращал себя в обычного служаку, калеку, чей возраст и силы были уже не те, что прежде, но все равно отчаянно пытавшегося доказать всем вокруг, что он - по-прежнему великолепный фехтовальщик, защитник короля. Сам для себя выбирал бесславную и безблагодатную дорогу.
Тайвин с трудом мог вообще смотреть на сына в данный момент. Ему было глубоко обидно и непонятно, что у  того в голове. Какой смысл было пережить плен, побег, второй плен, не умереть от потери крови или заражения? Чтобы в итоге все вылить в выгребную яму? Все свое будущее? Ради чего?
Лорд Ланнистер мысленно сам себе напомнил о Серсее. В памяти всплыло все, что он когда либо слышал, все, что ему доносили о россказнях и выдумках вокруг близнецов. В груди, под ребрами, закололо. Старый лев поморщился и прижал левое предплечье к торсу, сдерживая порыв прикоснуться ладонью к тому месту, где неровно билось его сердце и, стиснув зубы, зажмуриться от пронзившей его боли. Нет, он не поддастся таким жутким мыслям, его не задеть ни клеветникам, ни не в меру своевольному сыну-наглецу.
- Благодарю за подарок, милорд. Пожалуй, я обойдусь.
Рука десницы подтолкнула лежащий на столе меч к Джейме с такой силой, что тот чуть не выскочил из ножен и не упал со стола. Наплевать: пусть хоть сквозь землю провалится. Все равно он теперь принадлежит не Великому дому Вестероса, а одному тщеславному дураку без руки.
- Еще и от моего подарка откажешься? - зло бросил Тайвин, уже даже не глядя на сына, глаза его были устремлены куда-то в окно, в сторону залива: - Забирай. Без него ты будешь совсем жалок, гвардеец.
Кто бы знал как больно было отцу подводить такой итог под этим разговором. Столько времени они боролись за возвращение Джейме, столько ресурсов  и сил было брошено на войну с Севером, и ради чего? Ради того, чтобы на троне сидел неуправляемый деспотичный ребенок, а в их родовом замке - карлик, позоривший род Ланнистеров с самого рождения?
Теперь Тайвину хотелось остаться одному. Достаточно разговоров с дубом - ответа и понимания от него не дождешься, кроме пассивного "нет". Сегодня он слишком утомлен и раздосадован, чтобы придумать, как заставить Джейме исполнить его волю. Нужно подумать, нужно подождать. Принять и признать, что сына заставить отправиться домой  и жениться невозможно, Тайвин и не думал. Судьба сама приведет его к этому, а лорд сделает все, что сможет, и даже больше, дабы не позволить Джейме прозябать в гвардии.
- Иди, служи. Придуши пару котов по приказу короля, коли ты больше  ни на что не годен...