И снова Королевская Гавань. И снова, как тогда, шаг с борта корабля.
Кто бы мог подумать, что, убегая отсюда под покровом ночи, Эшара Дейн сюда вернется. Пусть через столько лет и под другим именем, пусть и сама другая, но вернется. Тогда дорнийка надеялась, что ноги ее больше не будет в этом месте, кажется, пропахшим вонью жженой плоти после всех казней безумного короля. Она верила, что они свидятся с Элией в Дорне, она лелеяла мечту, что туда же за ней приедет ее волк.
Когда-то Королевская Гавань встретила южных красавиц обещаниями счастья. Одной она сулила корону, мужа, власть и подтверждение славного имени родной страны. Еще бы, дорнийская кровь вольется в кровь драконов, и дети этой крови будут самыми яркими правителями Вестероса.
Другой Королевская Гавань обещала намного больше, хотя бы потому, что у нее было главное – свобода выбора.
Увы, мечты не сбылись.
Корона так и не легла на голову Элии, а ее сын вынужден был расти без родителей в изгнании. Сама же леди Дейн для Вестероса умерла, смешно сказать – прыгнула в воды Быстроводной. И, правда, смешно. Неужели кто-то поверил этой басне? Неужели те, кто хоть немного знал Эшару Дейн, могли поверить, что ее сломает разбитое сердце, испорченная репутация?
Душа болела.
И дышать было невозможно.
Но во имя собственной любви, понимая, как тяжело будет Неду нести на себе вину за ее смерть, будто и без того мало, Эшара бы выжила. Возможно, стала бы затворницей в Звездопаде, оставшись незамужней смотрительницей замка при старшем брате. Или же жила при дворе принца Дорана, кто его знает. Но уж точно бы не прыгала в окно, слишком уж была сильна воля у женщины.

Но что толку вспоминать?
Элию убил Гора, с ее дочерью расправились не менее жестоко, Нед сложил голову на плахе этого же города, Эртур погиб в Башне Радости. Никто из тех, кого когда-то любила Эшара Дейн, не выжил. А септу Лемору это вообще не должно было волновать. Но если бы так легко было разделить этих двух женщин, было гораздо проще.

Уже в пути Лемора продолжила расспрашивать своих спутников о сплетнях Вестероса. И чего только не довелось ей услышать, самым запоминающимся стал слух о том, что дескать, королева Серсея прелюбодействовала с собственным братом и от него же родила всех своих трех отпрысков, так что король Джоффри не имеет права занимать трон. Эта новость стала такой неожиданной, что затмила смерть Роберта. Лемора даже не задумалась, что чувствует, узнав о кончине того человека, который когда-то так бездарно обошелся с собственной невестой. Ну а как еще сказать, если северная роза бежала к другому мужчине?
Правда, Ланнистеры так же недолго занимали голову женщины, когда разговор без усилия с ее стороны перешел к Старкам. Она хотела бы знать о Неде, но боялась разбередить до сих пор незатихшую любовь, смешивающуюся с отчаянием, возмущением, обидой и пониманием, которое перекрывало абсолютно все другие чувства. В конце концов, она ведь сама приняла решение, которое и привела в исполнение. И хотя крохи информации, которой Иллирио делился с Коннингтоном, а тот с Леморой, рисовали совсем нерадужную картину, но то, что она услышала, заставило ее задохнуться от боли и слез.
Лемора сдержалась. Отвернулась от собеседников и спустилась в каюту, сказавшись уставшей. Наверное, будь это корабль не дорнийских торговцев, ее бы вообще с собой не взяли, но тут у фальшивой септы была даже своя каюта, маленькая, с затхлым воздухом, но своя.
Она сидела на кровати всю ночь, просто сидела и смотрела в пустоту. Кто бы мог подумать, что так давно распрощавшись с Недом Старком, она оказалась совершенно не готова к новости о его смерти. Наверное, в глубине души Лемора – нет, Эшара Дейн – хранила крупицу надежды на встречу с северным лордом. Зачем? Одним богам ведомо, хотя им дорнийка не молилась с того момента, как те забрали у нее дочь.
Неда больше нет, а у нее ничего не осталось от него. Мысль с новой силой ударила женщину, от чего из глаз брызнули слезы жгучей зависти Кейтилин Талли. Ах нет, уже столько лет Кейтилин Старк. Не сочувствия, что та потеряла мужа, а именно зависти тому, что у нее были годы с Недом, остались его дети. У этой женщины было то, о чем когда-то давно мечтала Эшара. И сочувствовать той она никак не могла…

…Узкое море радовало спокойствием, не было на пути у дорнийского корабля и пиратов. Купцам повезло с грузом, погодой и спутницей. И хотя после первого ужина на борту септа как-то осунулась, а в фиалковых глазах стала все явственнее проступать тоска, она все равно оказалась прекрасной компанией в общении, делясь забавными историями, вспоминая Дорн, радуя слух пением. Если хочешь, чтобы тебя не приняли за фальшивку, вложи в ложь часть правды, умело переплетя их так, чтобы и не догадались. Ей это удалось: Лемора не стала скрывать ни того факта, что она дочь жарких песков Дорна, ни того, что благородных кровей, скрыв лишь настоящее имя. Пусть купцы считают ее дочерью мелких дворян, которая много лет назад бежала из страны по своим каким-то причинам, а теперь затосковала по дому.
Почти правда.

И вот теперь, распрощавшись со своими спутниками, Лемора стояла на причале в порту столицы Вестероса, принюхиваясь к вони нечистот и рыбы. К горлу подкатила тошнота, запах сырой рыбы она перестала переносить со времен своей беременности, да так и не привыкла. Купцы посоветовали ей маленькую и тихую гостиницу в одном из тупичков порта, где было более-менее чисто. Наверное, можно было поискать что-то поприличнее, но нужно было время на обдумывание планов и принятия решений, к сожалению, в дороге Лемору одолело волнение, смешанное с глухой тоской, и совершенно не было сил продумывать план. Сейчас же, пробираясь между телегами, осматриваясь по сторонам и стараясь отрешиться от воспоминаний, которые то и дело всплывали в голове, дорнийка прикидывала варианты своих действий. Теперь она была совсем одна, а на карту было поставлено так много – успех их затеи. Да и ее собственная жизнь вообще-то тоже. И никто не мог дать ей совет, как правильно поступить, Джон со своей мудростью и стратегическим мышлением оказался далеко за морем. А ей придется играть в игру, которую она так ненавидела с юности – в игру престолов. Что ж, оставалось надеяться, что она не растеряла своих способностей для этого.

Первым пунктом плана, несомненно, была встреча с Оберином Мартеллом. Не то чтобы она собиралась выкладывать принцу все и сразу, рассказав об Эйегоне – тут еще докажи, что это наследник Железного трона, их слова с Варисом против сомнений Оберина. Но, как минимум, следовало обозначить свое присутствие, а там уже по ситуации – то ли просить вернуть ее доброе имя, рассказав слезливую историю, сдобрив ее щедрой порцией неподдельного на самом деле отчаяния, то ли оставаться пока в роли септы. Второе, конечно, было безопасней, кого заинтересует септа? Но игра в откровенную ложь была чревата последствиями. Можно было надеяться, что при дворе никто не вспомнит леди Эшару Дейн (правда, самолюбию дорнийки это бы не польстило, увы), а фиалковые глаза, так часто наводящие на мысли о валирийской крови, пусть и редки, но не невозможны. Но всегда остается шанс быть пойманной, и вот тогда придется либо еще больше утопать во лжи, либо рассказывать правду.
Нехорошая идея, в самом деле.
Был, правда, еще вариант, когда можно просто-напросто явиться к Варису и напомнить евнуху, что он заигрался, гоняя их по всем странам, заставляя искать ветра в поле, а не возможности вернуться домой. Против этой версии событий в душе Леморы было два возражения: во-первых, Варис не дурак, это то, что она еще тогда пыталась сказать Джону, во-вторых, она и сама считала, что спешить им некуда, но Коннингтон все видел иначе.
Вот это задача: явиться к Оберину, не засветившись раньше времени перед Варисом. А что потом? Объяснять, что они затеяли свою игру, забыв сообщить благодетелю? Или что письмо затерялось в волнах Узкого моря, а они писали и писали.
Лемора мрачно покачала головой. Конечно, отправляйся в путь, а то, что все непродуманно, так это мелочи – ты разберешься. Темная прядь выбилась из стянутых волос и упала на лоб, дорнийка раздраженно ее сдула.
Идиотизм, конечно. Но если так вышло, то придется решать проблемы по мере их очереди. Так что сейчас остается искать способы свидеться с дорнийским принцем. Вспомнит-не вспомнит, поверит-не поверит, с этим уже будет разбираться потом, а не изнывать от догадок.

Дав себе ночь на сон, и в этот раз женщина спала так, как ни разу за весь путь до Гавани, видимо, от усталости и переживаний, она принялась за разведку. В городе можно было не переживать, что ее кто-то узнает – некому. А если вдруг Семеро решат поиграть в нечто подобное, то скрыться среди толпы проще.
Одежды септы тоже не подходили для этой затеи. Скорее всего, придется расспрашивать торговцев или стражников, и те и другие любители поболтать с хорошенькой женщиной. О том же, чтобы просочиться в Красный замок в качестве септы не было и речи, а представляться Эшарой Дейн слишком рано.

День выдался солнечным, но рынок удручал, как накануне и порт. Слишком много народа, повозок, лошадей. Каждый норовит толкнуть, наступить на ногу, а мелкие воришки так и тянутся к кошелю с деньгами – Лемора даже раз отбила атаку, после чего поступила самым разумным образом, сунула кошель с деньгами за корсаж, плотно обтягивающий грудь. Белые холщовые одежды септы канули в небытие, вместо этого глазам прохожих предстала представительница мещанского класса с чуть провинциальным нарядом и восторженным взглядом. По крайней мере, Лемора надеялась, что видят именно это. Глазела женщина по сторонам исправно, пару раз и сама сбивая прохожих, после чего начинала извиняться и громко смеяться, старательно изображая милую простушку. В какой-то момент подумалось, что проще было шлюхой одеться, взгляды были бы более любезными. Люди, встречавшиеся ей, выглядели уставшими и злыми. Хотя чего хотеть, если Королевская Гавань только недавно пережила осаду, отбившись от войск Станниса. Разрушения все еще были заметны кое-где, но более явственно эти события отпечатывались на людях. И Лемора отворачивалась, вспоминая, что покидала это место в другую войну. Что ж у Вестероса за судьба такая – переживать войны? А ведь чем она лучше тех, кто воевал тогда, тех, кто воюет сейчас? Она приехала для того, чтобы тоже начать войну. И единственное ее оправдание, что это правильно, что на троне должен сидеть законный наследник. Вот только этим людям все равно, кто будет ими править потому, что война разрушает их жизни, морит голодом, убивает, если не мечами, то болезнями, извечными своими спутниками.

Чем же я лучше?
Лемора так задумалась, что не заметила, как налетела на торговый лоток.
- Эй, ты, смотри, куда идешь!
Фрукты, в том числе и дорнийские апельсины, покатились по мостовой. Лемора вздрогнула и на краткий миг растерялась, выцепляя взглядом оранжевый плод и невольно вспоминая приторно-сладкий вкус красной мякоти.
- Ой, простите, я тут задумалась совсем… - секунды забрали с собой всю задумчивость, и женщина ретиво принялась помогать собирать фрукты, бросив свою, пустую, корзинку в сторону. Торговец с недоверием следил за ней, боясь, что у него из-под носа утянут товар, но успокоился, когда Лемора предстала перед ним с подолом, полным добра.
- Простите еще раз, - она обезоруживающе улыбнулась, подумав о том, что целую вечность не ела дорнийских апельсинов. Но вкус у них, наверное, не тот. Чтобы довести их целыми, нужно плоды снять с деревьев недозревшими. А в трюмах они набираются лишь влаги, и даже полежав на солнце и приобретя привычный, сочно-оранжевый цвет, вкус остается водянистым. – Я сюда приехала совсем недавно, засмотрелась по сторонам, вот и…
- Нечего тут по сторонам смотреть, - торговец говорил ворчливо, но по всему подпал под очарование незнакомки. Подошел и начал выгребать из подола Леморы добычу. – И откуда ж ты такая? – Проявил он любопытство.
Лемора даже не сомневалась в ответе:
- Из Староместа, - смущенно отозвалась она, - с мужем. Да вот муж с делами завозился, а мне скучно сидеть одной, - она придвинулась к мужчине поближе, на лице читалось доверительное выражение. – Ну что это такое, побывать в столице и не увидеть ее совсем? Как так можно? Я, может, больше и никуда не выеду, вот как заделает он мне выводок детей…

Лемора болтала, замечая, как торгаш начинает с интересом и улыбкой коситься на нее, видимо, тронутый такой простотой и податливостью. А дорнийка надеялась, что нигде не ошиблась.
Но ошиблась. Несмотря на попытки скосить под простушку, она не учла своего умения говорить – слишком правильная речь, слишком поставленный голос, и как ни старайся, не скроешь. Правда, ей везло, торговцу, определенно, не было до этого дела. Да и названный женщиной город сыграл свою роль, всем известно, что там учат мейстеров. Может, красотка у них и научилась, тем более что уже минут через пять незнакомка так ловко облокотилась на прилавок, выставив на обозрение декольте, в котором бесстыдно проглядывала соблазнительная ложбинка и куда ему хотелось заглянуть, и рассказывала что-то о трактире, которым владеет семья мужа и где собираются школяры.
Торговец прикинул, чем может закончиться эта милая беседа. Девица явно давно не девица, хотя смуглый цвет кожи и не давал тому определить, сколько ж ей лет. А фиалковые глаза не трогали мужчину, чтобы в них заглядывать. Куда интереснее было изучать изгибы женственной фигуры, которые совершенно не скрывали ни платье, ни распахнутый плащ.

Дорнийка все ждала момента, когда можно будет спросить о том, чем же живет столица. Но торговец все никак не подходил к этому. И когда он отпустил очередного покупателя, Лемора двинулась в атаку, все так же, позволяя мужчине глазеть в декольте ее платья. Пальцами одной руки она выводила непонятные знаки по столешнице прилавка, на указательный палец второй накручивала темную прядь волос.
- Говорят, король женится…
- Женится, - кивнул торгаш, - вон, гости все съезжаются. А невеста-то у нас Тирелл, а приехали и дорнийцы.
- Ох ты, и как же дорнийцы-то будут ладить с Простором?
- Не знаю. Оно мне надо? Слушай, девица, ты лучше скажи, сколько еще твой муж при делах будет? Может, мы с тобой поближе познакомимся.
Лемора улыбнулась, опустила ресницы, пряча презрение к этому вопросу, но потом снова посмотрела на торговца:
- Мооожет, - томно протянула она в ответ. – А мне вот интересно, дорнийцы-то часто в городе бывают?
- Зачем тебе это?
Мужчина явно терял терпение, проявляя признаки недовольства: как это так, он весь такой из себя, а женщина любопытствует на тему дорнийцев. Он вот-вот был готов сорваться с крючка, но Лемора и не стремилась его задержать на нем. Конечно, если сорвется, придется начинать все сначала, но идти до конца, расплачиваясь за такую информацию собственным телом она считала не рациональным.
- Я никогда не видела дорнийского принца. А говорят, что у него… - Лемора перешла на шепот, стыдливо затрепетала ресницами, будто не могла выговорить этого: - ну вот у него…
Торговец нахмурился, видимо, сообразив, что говорливой провинциалке гораздо интересны дорнийские гости короля Джоффри.
- Да все у него как у всех! А если хочешь знать, в конце рынка есть бордель, куда он часто захаживает. А теперь не мешай, мне торговать нужно.
В точку.
Лемора с трудом сдержала улыбку, чувствуя облегчение. Теперь она знала, где можно было найти Оберина.

Лемора уже прикидывала свой дальнейший план действий.
Конечно же, в бордель никто не пойдет наниматься, пусть это был одним из самых простых способов добраться до Оберина. Но целью было не попасть в постель к принцу – дорнийка мысленно рассмеялась, ведь когда-то это вполне могло стать реальностью, останься бы она в Копье, а не последуй за Элией – а показаться ему на глаза и поговорить. Да, стены борделя подходили бы для подобного, но Лемора как-то не очень стремилась наниматься на службу туда, где придется ее выполнять. Хотя бы раз.
Оставался вариант с посиделками у борделя, а потом как пойдет: то ли под носилки бросаться, то ли под лошадь, то ли еще как-то привлекать внимание Оберина, исходя из ситуации. Дорнийка вздохнула. День будет долгим, очень долгим. И не факт, что повезет сегодня. Возможно, это будет не последним паломничеством к публичному дому. Впрочем, это не коробило женщину.

Она совершенно забыла о корзине. И о торговце тоже. Тот, впрочем, не остался в долгу, уделяя внимание потенциальным покупателям. Женщина, хоть и была красавицей, но деньги интересовали мужчину больше. Слава Семерым.
Лемора уже сделала шаг в сторону, когда услышала:
- Госпожа, вы ее уронили.
Дорнийка инстинктивно перехватила у обратившейся девушки свою корзину и пробормотала:
- Спасибо.
Но корзинка ее не интересовала, а вот то, что она привлекла к себе внимание случайной прохожей, поначалу обеспокоило Лемору. Это уже несколько панических секунд спустя она сообразила, что девушка просто вежлива, а не пытается рассмотреть в ней знакомые черты. Кажется, слишком долго она скрывалась за Узким морем, старательно забывая имена, свое собственное, своих спутников, и теперь вот нервно реагировала на каждый пристальный взгляд, борясь с желанием накинуть на голову капюшон плаща.
Ах вот незадача – не было на ней плаща.

Лемора присмотрелась к девушке, с некоторым удивлением опознавая в ней септу. А не слишком ли молода и красива была случайная прохожая для такого? Хотя почему бы и нет? Сколько лет было Эшаре Дейн, когда она сама облачилась в одежды септы, чтобы скрыться с земель Вестероса? Наверное, не намного больше. И красотой дорнийка мога похвалиться. Эта же девушка была белокожей, светловолосой – несколько прядок, убежавшие из-под головного покрывала, выдали ее – молодой, но в глазах читалась не совсем девичья мудрость. Вернее, замечалось отсутствие наивности. Наверное, не просто так она оказалась в одеждах септы.
Лемора улыбнулась. И уже собиралась снова шагнуть в сторону, как девушка опять заговорила.
- Я никогда не пробовала дорнийские апельсины. Не знаете, они действительно такие вкусные, как о них говорят?
- Да, - рассмеялась дорнийка в ответ, - очень вкусные. – Она снова почувствовала кисло-сладкий вкус сока на языке, сглотнула, но отогнала от себя любые мысли о лакомстве. Вот не хватало еще сидеть под борделем и есть эти самые апельсины, причем не лучшего качества. Лемора оглянулась. Торговец был занят на другом конце прилавка и не мог их услышать. Она все равно склонилась к девушке-септе поближе и заметила: - Но на деревьях в Дорне они еще вкуснее. Не берите у торговцев, все впечатление себе испортите. Они водянистые и кислые. Отправляйтесь лучше в Дорн.

А он-то думал, что с приездом в город Тиреллов местная беднота вовсе позабудет о бунтах. Вот тебе и еще одна особенность бедняков - сколько им ни даешь, им все мало. Сир Джейме так и вовсе полагал, что нищие вконец охренели. Вместо того, чтобы делать хоть что-то и постепенно выбираться из нищеты самостоятельно, они только и умеют, что размножаться и требовать "дай".
Джейме Ланнистер выехал из Красного Замка еще около полудня, когда стало известно о том, что в городе снова начались беспорядки. Сегодня, помимо прочего, ему предстояло еще и командовать золотыми плащами, то есть делать по сути то, что обыкновенно делал Аддам Марбранд. На этом, кстати говоря, настоял в первую очередь Джоффри, дескать, однажды в городе уже случился голодный бунт, и тебя, дядюшка, не было рядом, чтобы это прекратить, а теперь-то все пойдет, как по маслу. То есть король так говорил. На самом же деле, и Джейме даже не пытался обманывать себя, король пожелал в очередной раз унизить лорда-командующего своей Королевской Гвардией, отправив того выполнять грязную работу. Что ж, Джейме промолчал и пошел. Благоразумием тут и не пахло - отходить своего распустившегося первенца ремнем по заднице ему никто не запретит. Скорее за время, проведенное в плену, сир Джейме Ланнистер изрядно соскучился по военной службе и готов был взяться за любую работу, лишь бы в замке не торчать.
В порту, где, судя по слухам, чернь бесчинствовала пуще всего, не то что яблоку упасть - плюнуть было негде; колонна золотых плащей во главе с Джейме Ланнистером вовсе потерялась среди толпы.
- Хлеба!
- Хлеба, будьте вы прокляты!
- Долой короля!
- В пекло короля! В пекло королеву!
Чьи-то грязные руки с неделю не чищенными ногтями вцепились в край плаща Джейме, потянув того на себя. Джейме ударил пятками коня, развернулся, конские копыта, кажется, прошлись по чьей-то некстати подвернувшейся ноге.
- С дороги, засранцы, - процедил сквозь зубы Джейме и возвысил голос: - С дороги! Кто тронется с места, руку отрублю!
Аддам Марбранд потянулся к мечу, золотые плащи подбирались, пока еще держа мечи в ножнах.
- Вот ты и тронулся, - недобро усмехнулся здоровяк из толпы, по виду - кожевник или подмастерье кожевника. - Жрать нам дайте, а не то мы трахнем ваши позолоченные задницы!
Доставать из ножен меч Джейме не стал. Хотя бы просто потому, что не был уверен в том, что сумеет совладать с ним левой рукой. Ланнистер наотмашь хлестнул кожевника кнутом куда придется, заставляя того вскинуть руки к лицу.
- Сир Аддам, - Джейме обернулся к командующему золотыми плащами. - Вон тех, справа, сию минуту отправьте по домам, - рукоять кнута Ланнистера указала на сбившихся в кучу детей и женщин, бледных до синевы, грязных, с горящих безумием глазами.
- Слышали? - Аддам Марбранд пришпорил коня, рысью вклиниваясь в середку толпы. - Вон! Пошли вон!
К счастью, Марбранду достало ума не обнажать меч, а иначе и вправду пришлось бы руки рубить. Джейме Ланнистер слов на ветер в любом случае не бросал.
Оставалось только диву даваться, как это в такой-то толчее матросы с только-только пришедших кораблей умудрялись разгружаться, перекидываясь шутками на своих языках, словно происходящее вокруг их никоим образом не касалось.
Худо-бедно разделив толпу надвое, золотые плащи оттеснили взбунтовавшихся нищих от не отличавшихся особенным терпением моряков, даже места на пристани стало побольше - настолько, чтобы можно было развернуть коня, не опасаясь отдавить чью-нибудь ногу или вовсе растоптать кого-нибудь. Джейме, сидя в седле, развернулся спиной к кораблям, чтобы лучше видеть в равной степени нищих, городскую стражу и приезжих, и заскользил привычным взглядом по головам, сворачивая кнут.
Женщина из бедняков, одной рукой прижимающая к себе оборванного грязного ребенка лет шести, потянулась другой рукой к фруктам, только что, кажется, раскатившимся с лотка торговца по вине одной из приезжих. Потянулась, схватила апельсин, подняла глаза на выросшего перед нею сира Джейме верхом на коне, испуганно вскрикнула и бросилась бежать, не выронив, впрочем, добычи. Ребенок за нею едва поспевал.
- Догнать? - мигом вскинулся один из стражников, совсем еще молодой и наверняка желавший отличиться.
- Оставь, - Джейме спешился, взяв коня под уздцы.

Значит, либо имя незнакомки совсем не Лемора, либо она по каким-то своим причинам очень не хочет всем его сообщать, ведь с такой неловкой заминкой представляются только те, кому есть что скрывать и кто по роковой забывчивости или в глупой надежде на вечное везение забывает продумать все детали своей легенды. Тиена склонялась к первому варианту, считая, что женщина назвалась первым пришедшим в голову именем и потратила секунды заминки именно на то, чтобы спешно его придумать. Только не учла она, что совершенно не похожа на бесфамильную простолюдинку, какой пытается казаться, и что за ее именем непременно должна следовать фамилия если не знатная, то хотя бы отмечающая бастарда - Сэнд, что больше всего соответствовало ее внешности, либо Флауэрс, раз уж своей родиной она выбрала Старомест.
Впрочем, читать лекции об основах составления грамотных легенд совсем не входило в планы Тиены, поэтому она снова лишь солнечно улыбается в ответ.
- Рада знакомству. - И ведь действительно рада: не столько знакомству, в котором она чувствует слишком много фальши и в которое слишком много лжи добавляет сама, сколько тайне, которую наконец нашла и пока не может разгадать. Тиена не может быть уверена, что эта тайна в итоге окажется важной или полезной, но в любом случае она нашла хоть какое-то развлечение.
Она кивает, будто бы веря на уклончивый ответ про Дорн, и больше ничего не уточняет, зато сочувственно улыбается на следующую фразу про мужа - скорее всего, не существующего.
- Ваш муж должен понять, что вы просто хотели посмотреть этот удивительный город и немного увлеклись. - Вот уж точно - удивительный: удивительно грязный, удивительно неприветливый, удивительно шумный. Только вот так может думать Песчаная змейка, помнящая о том, какие беды принес этот город дому Мартеллов, но совершенно иначе должна считать юная восторженная септы, видящая в столице чудеса на каждом шагу и с поразительной слепотой пропускающая все его недостатки. Поэтому она не вкладывает в свои слова никакой иронии, хотя все-таки не может заставить себя назвать Королевскую Гавань прекрасным городом.
- Спасибо за совет, но я служу в септе Бейелора и не могу так просто уехать на другой конец Вестероса, как бы не хотела этого. - И как раз на корабле из Дорна она прибыла в столицу всего лишь несколько дней назад - слишком рано возвращаться обратно.
Ей кажется, что через пару секунд Лемора просто исчезнет в толпе, и Тиена спешно раздумывает, стоит ли следовать за что-то скрывающей женщиной или лучше не рисковать своей легендой и упустить эту загадку, чтобы потом отчаянно надеяться, что узкие улицы Королевской Гавани устроят им еще одну встречу и помогут раскрыть тайну, не дающую ей покоя. Она бы очень хотело проследить за Леморой, но слишком уж заметно белое платье септы в любой одетой в серое толпе, и если Лемора вздумает оглянуться, то непременно ее увидит. Значит, придется остаться на месте и проводить ее лишь взглядом.
Но судьба вмешивается до того, как их пути расходятся, и ее вмешательство сопровождается криками гнева и страха, топотом копыт и лязгом мечей. Впервые оказавшаяся в центре бунта голодных простолюдинов, Тиена испуганно прижимается к прилавку, опасаясь быть сметенной толпой, и даже при этом не забывает оглянуться на Лемору, так и не успевшую уйти. Широко распахнутыми глазами она наблюдает за стражниками, спешащими успокоить разъяренных людей, за торговцами, торопящимися убрать товар со своих лотков и закончить на сегодня торговлю, за людьми, бегущими вдоль стен и стремящимися оказаться как можно дальше от опасности. Где-то неподалеку слышны требования и проклятия - те самые, первые предвестники которых она пропустила из-за увлекательной беседы с Леморой и не в последнюю очередь из-за собственного незнания, что именно означают эти признаки.
Первый страх постепенно уходит, сменяясь легким опасением и любопытством. Она все еще не двигается с места, но внимательно оглядывается вокруг, изучая происходящее. Отдельного долгого взгляда удостаивается командующий стражниками, в котором она по белому плащу, золотым волосам и зеленым глазам, прославленным юными романтичными девушками на весь Вестером, без труда узнает Джейме Ланнистера.
От беззастенчивого разглядывания лорда-командующего Тиену отвлекает резкий крик за спиной: торговец на всю улицу заявил о краже какого-то несчастного апельсина, указывая в спину убегающей нищенки, судорожно обнимающей ребенка. Тиена почти готова безразлично пожать плечами и отвернуться - подумаешь, всего лишь один недозрелый апельсин, зато у маленькой семьи будет сегодня сладость на ужин. Но торговец находит себе новую жертву, хватая за руку Лемору и обвиняя ее во всех своих несчастьях. Видя в этом новый шанс, на который она уже не надеялась, Змейка бросается следом за ними.
- Она ничего не сделала, отпустите ее! - Торговец, разумеется, не слушает ни ее, ни Лемору, продолжая требовать возмещение убытков, и в попытке защитить женщину Тиена кидается к Ланнистеру. - Она ничего не украла, сир, она ни в чем не виновата.

Карусель событий завертелась так быстро, что Лемора никак не могла вклиниться в происходящее, лишь лихорадочно думала - быть беде. В чем она ошиблась? Не ушла раньше, разговорившись с Мелани? Да, похоже, именно это, нарушила свое главное правило: ни с кем не связываться. Уж лучше бы она показалась грубой, но ушла, не начиная бесполезный для нее разговор. Но жалеть, когда все уже случилось, не имело никакого смысла.

Лемора обернулась и посмотрела на Мелани, кинувшуюся ее защищать. И едва заметно мотнула головой: не нужно, девочка. В Красной Гавани следует заботиться только о себе, если, конечно, хочешь выжить. Страшное место, способное тебя переломать, а твои надежды стереть в порошок. Горький опыт, который Эшара Дейн никогда не забудет из-за потерь, а Лемора будет помнить, чтобы не надеяться больше.

Дорнийка, будто, отключилась от происходящего, позволив оцепенению себя сковать. На короткий миг вдруг все стало проще. Вот сейчас ее накажут за то, что она не делала, и все закончится. Какое наказание положено воришкам в Вестеросе? Такое же, как в Дорне - долой руку, чтобы больше не повадно было красть. А Леморе хватало знаний, чтобы понять, что никто ее лечить не будет, кровь станет грязной, и со временем она умрет. И, как ни странно, мысль о таком исходе уже не вызывала страха. Даже муки подобной смерти не пугали.
А вот Эйегона жаль. Но, может, это убережет мальчика от короны? Хотя править должен он, как законный наследник, а не этот выродок, Ланнистер он или Баратеон, больше напоминающий своим безумием Эйериса. Наверное, это Железный трон одаривает своих королей безумием, но тогда...

Цепочка мыслей оборвалась вполне себе здравой: не умру.
В планы дорнийки смерть не входила. Хотела бы, то превратила бы слухи в правду после того, как погребальный костер обглодал останки ее новорожденной дочери - бастард, она не имела права на свое место в склепе Звездопада. Но это слишком простой путь для той, кто носит имя одного из знаменитых домов Вестероса, история которого началась более десяти тысяч лет назад.

Оцепение ушло.
А Лемора оказалась лицом к лицу с Джейме. Ее рука, как победный трофей, досталась спасителю, иначе Льва после этого поступка было не назвать.
Он говорил со своим рыцарем, а она смотрела, изучала, сравнивая мужчину перед собой с тем мальчиком, которым он был семнадцать лет назад.
Мальчик вырос. Наверное, в золотистых волосах пообиваются серебристые нити. А в глазах читается усталость. Черты лица заострились, стали более точеными, исчез из облика весь юношеский романтизм, который сводил с ума всех фрейлин королевы и принцессы старше двенадцати лет. Да и младше тоже. Спутники Леморы рассказывали, что Джейме Ланнистер, напыщен, заносчив, самодоволен, в общем, он как все Ланнистеры. Но Лемора почему-то не находила этого в мужчине, пока по крайней мере. Не могло быть этого.

Чего не говорили купцы, так того, что у Льва отрубили лапу. Грубые пальцы правой руки тускло поблескивали на полуденном солнце, наводя на мысль о том, что сделана она из золота.
Золото. Какой идиотизм. Оно ведь очень тяжелое и мягкое. Серебро и то подошло бы лучше. Но не учить же ей сира Джейме, правда?
Не хотелось думать, кто осадил гордеца. Джейме был воином, а все воины находят тот меч, который их меняет. Кажется, Ланнистер нашел свой.

- Прошу прощения, миледи... Должно быть, мы с вами встречались раньше?
Солги.
Семеро, солги! Одно объятие в пустынном коридоре замка, когда ты задыхалась от страха и отчаяния, не стоит правды сейчас.
Ты здесь, чтобы согнать одного из них с трона.
Джейме служил узурпатору, теперь служит испорченному мальчишке. Что он сделает, если узнает о том, какие причины вернули леди Дейн в Вестерос? Сдаст королю, конечно же. А там ее постигнет участь Неда.

Но...
Джейме мог помочь. И тогда не придется ждать, пока Оберин возжелает явиться к шлюхам. Она могла бы попасть в Красный Замок при помощи лорда-командующего, только нужно быть убедительной. Попроситься в услужение, но это будет заведомо ложью, что плохо. Или сказать правду, что рисковано.
- Я вам кого-то напоминаю, сир? Вы поэтому заплатили за меня торговцу?

Отредактировано Lemora (1 Ноя 2014 12:06:06)

- Я вам кого-то напоминаю, сир? Вы поэтому заплатили за меня торговцу?
- Нет, - отозвался Джейме, окидывая взглядом площадь. - Не поэтому.
Ох уж эти благородные дамы. Всюду-то им мерещится подвох. Сначала принимают помощь со снисходительной улыбкой, а потом спрашивают "зачем".
Впрочем, женщина так или иначе угадала. Она напомнила Джейме кого-то, только он пока еще не мог разобраться, кого.
Золотые плащи с грехом пополам разгоняли толпу, собравшуюся поглазеть на учиненный обеими сторонами беспорядок; мимо Джейме и его спутницы протащили тело того самого здоровяка, обещавшего трахнуть позолоченную Ланнистерову задницу. Джейме забеспокоился: бедняков все прибывало и прибывало, не ровен час, вспыхнет еще одна потасовка, только теперь уже не из-за еды, а из-за чего похуже.
- Сир, - совершенно запыхавшийся Лью Пайпер подвел коня, оставленного у лотка того самого неудачливого торговца апельсинами. Вот ведь тоже ума палата, у такого, как он, пока разоряется, грех не увести парочку-другую фруктов. Краем глаза Джейме проследил, как торговец пробует на зуб серебряного оленя - дескать, уж не обманул ли его мерзкий Цареубийца? За подобное недоверие к собственной персоне сир Джейме Ланнистер кому угодно голову бы оторвал, если бы сам не подогревал бережно хранимую репутацию "человека с дерьмом вместо чести" вот уже семнадцать славных лет.
- Постой там, - Джейме указал Пайперу на небольшой закуток между двух домов, куда можно было втиснуться при желании вместе с конем, не опасаясь растоптать кого-то или самому быть растоптанным, учитывая сноровку Лью, пока еще не особенно замечательную.
Молоденькая септа, та самая, что вступилась за женщину у прилавка торговца, уже успела куда-то деться, и немудрено - в такой-то толпе.
- Сир Аддам, - в очередной раз распорядился Джейме. - Четверых вон туда, в тот переулок. Никого не выпускать, пока не закончится торговля и не отплывут вон те корабли, - для пущей наглядности Ланнистер указал командующему городской стражей на несколько скученных вместе судов, пришедших, по всей видимости, откуда-то из-за Узкого моря или еще из какой задницы. - Двоих к Грязным воротам, - раз уж получится перекрыть основную улицу, связывающую пристань и трущобы Блошиного Конца, то и двоих вооруженных стражников у ворот будет уже многовато. - Остальным разойтись, прочесать улицы, в особенности рыбный рынок. Всех, кто вздумает бунтовать... - шея под шелковым шарфом и кожаным воротником дублета давно уже вспотела и страшно чесалась, Джейме машинально вскинул правую руку и, только когда золото прикоснулось к коже, сообразил, что же он сделал не так, - под арест. Потом разберемся.
Аддам Марбранд хмуро кивнул и отправился к своим людям, на ходу отдавая приказания.
Наш король не настолько великодушен, чтобы предоставить каждому из бунтовщиков такую-то замечательную крышу над головой, как подземелье крепости Мейегора, думал Джейме, глядя из-под сдвинутых бровей в спину удаляющемуся Марбранду. И жратву за счет короны он тоже никому не даст, в лучшем случае без разговоров отправит всех на виселицу. Так что радуйтесь и берите, пока даю.
Пальцы единственной уцелевшей руки Ланнистера все еще накрепко обхватывали запястье женщины, что так и не пожелала назвать себя. А между прочим, могла бы и спасибо сказать.
Джейме заставил себя наконец отвернуться от кучки городских стражников и обратить внимание на спутницу, стоявшую к нему в пол-оборота, так, что виден был только точеный профиль и выбившаяся из прически непослушная прядь волос.
Определенно этот профиль был знаком ему. Словно бы он уже встречался с этой женщиной, только очень давно, когда-то давно, возможно, даже в другой жизни, если она вообще когда-нибудь была - другая. А ведь была. Тогда, когда еще был жив Эйерис Таргариен, Безумный Король. И сам он, Джейме, был другим, и его окружали другие люди.
Джейме вдруг сообразил, что рассматривает женщину неприлично долго, и на всякий случай отвел глаза, не переставая вспоминать.
Эшара Дейн.
Точно такой же профиль он видел в полутьме коридоров Красного Замка.
- Миледи Эшара?.. - Ланнистер на всякий случай понизил голос до шепота. Неожиданно для него самого прозвучало сейчас имя Эшары Дейн. И так же неожиданно для нее - по крайней мере, он на это надеялся, рассчитывал застать ее врасплох. И почему-то желал, чтобы получилось.
Джейме очень не любил играть в загадки.

Сир Джейме тратит немало долгих секунд на узнавание, а Тиена тем временем прячется неподалеку за той же широкой спиной моряка и нетерпеливо переминается с ноги на ноги, с замиранием сердца и беспокойным покалыванием на кончиках пальцев готовясь поймать загадочное имя таинственное женщины. Но рыцарь будто бы догадывается, что их разговор подслушивают, внимательно ловя каждое слово, и будто бы специально снижает голос до шепота, заставляя Тиену затаивать дыхание, тянуть шею и до предела напрягать слух. И все равно произнесенное сиром Джейме имя долетает до нее шипящим комком невнятных звуков, и ей приходится не раз прокрутить его в голове, чтобы наконец разложить на составляющие и из них уже сложить то, во что она верит далеко не сразу. Но снова и снова вспоминая услышанные звуки, сравнивая их с найденным именем, она все больше убеждается, что не могла ошибиться, - а может, просто принимает желаемое за действительное.
Но нет, это правда, это должно быть правдой, да и Лемора не опровергает догадку рыцаря. Тиена знала всего лишь одну подходящую по возрасту и статусу дорнийку с таким звучным именем - вернее, только слышала о ней, а знала бы лично, если бы много лет назад эта дорнийка не была похоронена и оплакана своими родными. Трактирщица Лемора - покойная леди Эшара Дейн, фрейлина и подруга принцессы Элии? Звучит немыслимо, невероятно, неправдоподобно, но вспоминая характерный для Дейнов фиалковый цвет глаз и теплые слова женщины о Дорне, Тиена легко верит, отбрасывая прочь сомнения. Она радуется, что подчинилась настойчивому голосу интуиции, привлекшей ее внимание к незнакомой женщине, и думает, что отцу все это будет очень интересно. Узнать бы только еще, где леди Эшара скрывалась столько лет и почему объявилась в Королевской Гавани именно сейчас, - и Тиена уже строит планы о том, как будет это выяснять.
За своими взволнованными мыслями она не замечает, что где-то позади нее проходят расталкивающие толпу стражники, и оказывается совершенно не готова к тому, что в результате давки чей-то острый локоть с силой врежется ей куда-то под лопатку, выбивая дыхание и толкая на стоящего впереди моряка. Тиена еле слышно вскрикивает, машинально ищет опору, вслепую хватаясь тонкой ладонью за чужое предплечье, и утыкается лицом в его же шею. Недовольно обернувшийся моряк, заготовивший уже сложное ругательство, мгновенно проглатывает его, сально улыбается и подхватывает ее под талию, но не спасая от падения, а только лишь привлекая ближе к себе.
- Помочь тебе, дорогуша? Проводить до тихого местечка да развлечь?
Ей и раньше доводилось чувствовать на себе голодные взгляды, замечать похабные улыбки и выслушивать подобные предложения, и Тиена Сэнд прекрасно знала, что с этим делать, как словами, шутками и несложными хитростями избавиться от нежеланного внимания. Только септа Мелани не может прибегать к богатому арсеналу сомнительных уловок Песчаной Змейки и должна лишь краснеть, смущаться и панически искать выход. Только не получается этого: она не боится, а злится, что ее отвлекают от подслушивания, и потому молча пытается вывернуться из грубых объятий. Увы, не получается: чужие руки слишком сильны, места вокруг слишком мало, а любопытных равнодушных взглядов - слишком много.
- И как можно скрывать такую красоту? - Сдернутое с головы легкое покрывало отлетает в сторону, теряясь то ли в чужих руках и карманах, то ли под множеством босых ног. А Тиена лишь больше раздражается и волнуется, что упустит из виду сира Джейме и леди Эшару. Если бы не желание продолжить наблюдение, она бы позволила утащить себя в ближайший темный переулок, а там уж добралась бы до кинжала, спрятанного в потайном кармане платья. Только нет у нее на это времени, совсем нет.
- Отпустите меня! - Она повышает голос, обращаясь не столько к моряку, сколько к стоящим неподалеку стражникам, и они послушно поворачивают головы в ее сторону. Тиена беззвучно молится, чтобы они не мешкали слишком долго и все же пришли к ней на помощь, и не забывает при этом оглянуться, проверяя, не скрылись ли уже из виду Лемора и Ланнистер.

Лемора молчала, не вмешиваясь в разговор Джейме со своим пажом. Или оруженосцем? В общем, не важно, кем был этот мальчишка в ранге, главное, что Джейме так легко и просто решил главную проблему дорнийки. Впрочем, попасть в замок так еще не значит достигнуть цели. В конце концов, сам же лорд-командующий может ее потом и выкинуть за ворота, и это в лучшем случае. Худшие предусматривали преследование или подвалы крепости Мейегора. Женщина невольно поежилась при мысли об этом, хотя день уже разыгрался и был отнюдь не прохладным. Вот только к полудню рынок пропах гнилыми и портящимися овощами и фруктами, которые не успели продать торговцы, и отсюда хотелось уйти.
Лемора сдержала порыв протянуть руку и помочь Джейме с кошелем. Золотая рука, может, и была очень красивой, блестела на солнце и напоминала о богатстве Ланнистеров, но явно не была особо удобной. Да и что может быть удобнее, чем настоящая рука? Но вряд ли бы Джейме оценил, полезь она помогать ему на глазах у мальчишки. И достать собственный кошель тоже казалось не лучшим вариантом, от него попахивало высокомерием и желанием оскорбить мужчину. Ни того, ни другого проявлять Лемора не стремилась.

- Простите, миледи, я не могу дать вам своего коня. Слишком приметное животное. Мой оруженосец отведет вас ко мне. Он славный парень, ему можно довериться, только все же лучше вам с ним не особенно разговаривать. Если меня не будет - дождитесь. А пока стойте здесь, Лью скоро вернется.
Лемора рассмеялась:
- Сир, я могу пройти по улицам вашего города и на своих двоих. Всегда могла. А вы и так, кажется, сделали для меня больше, чем нужно. Я дождусь Лью, а потом дождусь вас.
Конечно дождешься, он же твой единственный шанс попасть к Оберину напрямую, - едко напомнил внутренний голосок. Заодно напомнил о том, что это как-то несправедливо, вот так платить сиру Джейме за жест доброй воли. Ведь ему ничего не должно быть нужно от мертвой леди Дейн, не так ли?

Лью убежал выполнять приказ Ланнистера, сам же Ланнистер собрался покинуть этот тупичок. Лемора осталась было в одиночестве, но все вокруг снова пришло в движение – на этот раз установившийся порядок нарушили женские крики. Дорнийка поискала глазами жертву, то ли грабителей, то ли от посягателей на девичью честь. С удивлением она вдруг поняла, что случайной жертвой такого пристального внимания стала Мелани, та самая молоденькая септа.

Любопытно…
Королевская Гавань ничуть не изменилась – на ее улицах никогда не знаешь, кого встретишь за маской септы, шлюхи, торгаша или же бродяги. Молоденькая септа могла оказаться как шпионкой Вариса, так и прислужницей Тиреллов или Мартеллов. Последняя догадка могла бы сыграть на руку, не будь Лемора все-таки довольно осторожна. Выбранный ею путь казался более безопасным, тут уж хотя бы точно знаешь, кому служит сир Джейме. А с неизвестной девушкой не особо пооткровенничаешь.
Лемора поймала взгляд Джейме. Да не собиралась она больше высовываться. Но вот септу… септу Лемора решила потом найти, после того, как утрясет свои дела с Оберином. Это могло быть опрометчивой затеей, но могло принести и свои плоды. Какие именно, Лемора пока не прикидывала. А Мелани, кажется, говорила, что служит в септе Бейелора.
Так что она отступила в тень, дожидаться своего провожатого с плащом, издалека наблюдая за тем, что будет делать септа дальше.