Квиберн стоял у окна, спрятав тонкие нервные пальцы в широкие рукава драного мейстеровского одеяния, и меланхолично наблюдал за суетой во внутреннем дворе замка. Только что под крики и улюлюканье зевак, состоялся торжественный въезд в ворота капитана наемников, за лошадью которого, спотыкаясь и повинуясь рывкам веревок, плелись двое очередных пленников. Наемники, которые по приказу своего нового лорда поставляли в замок продовольствие и рабочую силу, приволакивали кого-нибудь почти ежедневно. Но эти двое, похоже, были куда более ценной добычей, раз сам Лорд Болтон решил сойти к ним для беседы. Разжалованный мейстер всмотрелся пристальнее, пытаясь догадаться, что за дичь попалась на это раз в силки фуражиров? Выглядели поставленные на колени посреди двора пленники, прямо сказать, отнюдь не как важные птицы. Оборванные, грязные, судя по всему изрядно избитые. У одного вместо правой кисти обрубок, замотанный бурой от грязи тряпкой. Квиберн чуть поморщился.
Похоже, сегодня предстоит врачевать очередную рубленую конечность. На этот раз не ногу, а руку, хоть какое-то разнообразие.
Обрубков он, примкнув к отряду Варго Хоута, повидал предостаточно. Собственно это сборище и отрядом назвать нельзя, скорее уж бандой. Сами наемники звали себя Бравыми ребятами, а вот за глаза их именовали Ногорезами, да еще Кровавыми скоморохами, за нелепый вид и любовь к жестоким развлечениям. Становясь свидетелем очередных кровавых издевательств над каким-нибудь попавшим в руки Скоморохов бедолагой, Квиберн досадливо морщился. Идея терзать живую человеческую плоть, резать, вгонять в нее железо, единственно ради получения удовольствия от мучений жертвы, была ему непонятна и вызывала брезгливую досаду. Так рачительный домовитый человек может досадовать, видя, как обделенные умом дикари бездумно корежат и портят ценные вещи, которые могли бы быть использованы с толком и для дела. Сам он не испытывал ни малейшего удовольствия от вида чужих мучений, крики, боль, страх, мольбы не будоражили его душу, не разжигали в нем бешеного азарта охотника и палача. Это бы лишь побочный эффект, следствие, а не цель его действий. То, что он делал, ради постижения великой тайны жизни и смерти, то за что его лишили всего и предали позору, эти ублюдки, Кровавые скоморохи, проделывали просто ради развлечения и безнаказанно. Каждый раз от таких мыслей все внутри лишенного цепи мейстера закипало гневом.
Чтобы не распалять себя бесполезными мыслями, он отошел от окна и принялся раскладывать на чистом холщевом полотне инструменты и притирания.
Если уж лорд Болтон счел пленника достойным своего внимания, стоит порадеть о его здоровье и угодить лорду.
Казнь Тотмура, бывшего мейстером в Харренхолле, учиненная вскоре после поднятия над замком знамени с ободранным человеком, оказалась для Квиберна неожиданной удачей. Без мейстера в замке обходиться оказалось тяжело, нужен был кто-то способный выполнять обязанности Тотмура и Квиберн постарался донести до лорда Русе мысль, что подходит как нельзя лучше. Теперь он не только врачевал наемников и их пленных, но и ведал вороньей почтой замка, а так же и пестовал самого лорда Болтона, оказавшегося большим любителем пиявок. Лорд даже позволил ему переехать из Вдовьей башни, где разместились шумным кагалом люди Варг Хоута, в покои мейстера под вороньей вышкой. Квиберн лелеял надежду, что северянин оценит его познания и услужливость, и не оставит его в Харренхолле с Варго, а предложит отправиться вместе с ним в Дредфорт.
И может быть, может быть, со временем даже предоставит возможность возобновить опыты, пользуясь его покровительством. Квиберн сглотнул вставший в горле ком, напомнив себе, что сейчас думать надо не об этом, совсем не об этом.

Дверь распахнулась и мрачный детина в кожаном нагруднике без особых церемоний впихнул в комнату недавно виденного во дворе оборванца с обрубленной кистью.
- Лорд Болтон велел позаботиться о Цареубийце, он не желает потерять ценного пленника. -
Цареубийца?
Квиберн окинул пациента быстрым профессиональным  взглядом.
Ну, с чем там придется работать? Так, высокий, пожалуй, чуть за 30, наверняка сильный и выносливый мужчина, хотя и явно истощенный. Зрачки расширены, дыхание поверхностное, прерывистое, явная лихорадка.
Новоявленый мейстер Харренхолла споро, но без лишней суеты усадил пациента на топчан и занялся его рукой.
Цареубийца, Цареубийца…молодой лев из дома Ланнистеров? Действительно ценная добыча, совсем недавно ворон принес весть о том, что за его голову Талли дают тысячу драконов.
Он аккуратно, стараясь как можно меньше беспокоить рану, срезал с обрубка руки грязную заскорузлую от гноя и сукровицы тряпку, заменявшую повязку и огорченно прищелкнул языком.
Как все запущено…
Кожные покровы вокруг раны оказались мертвенные, сине-черные и отекшие, под ними просвечивал белесый гной. Он чуть нажал на рану пальцем, и ничуть не удивился, почувствовав, как плоть под ним проминается, словно гнилой овощ.
Гангрена. Тут придется постараться. Ну что за безответственное отношение к человеческому материалу!
Он снова огорченно прищелкнул языком.

Пока Квиберн избавлял покалеченную руку Цареубийцы от грязной тряпки,  тот сидел безучастно и безвольно, привалившись к стене и прикрыв глаза. Похоже, он был в полузабытьи и не полностью отдавал себе отчет в происходящем. Собственно, оно и к лучшему. Когда пациент без сознания он не орет, не брыкается, не отвлекает своими причитаниями. Просто тихо лежит и не мешает работать. Но стоило тонким холодным пальцам начать прощупывать воспаленную поверхность раны, Лев, который сейчас больше походил на запаршивевшего кота, дернулся всем моментально напрягшимся от неожиданной боли телом, и вырвал из цепких пальцев мейстера свою калечную конечность.
- Не тронь ты, мать честная, руками, Иные тебя раздери! – на Квиберна смотрели яростные, сперва показавшиеся ему черными глаза. Чуть присмотревшись, он понял, что на самом деле радужка глаз изумрудно зеленая, а черными они кажутся из-за расширенных до предела зрачков. Взгляд, впрочем, был вполне осмысленный, вовсе не как у человека, собравшегося терять сознание.
Что ж, значит, придется использовать маковое молоко.
Мейстер постарался натянуть на лицо благожелательное, успокаивающее выражение, чтобы без нужды не нервировать пациента, с нервными сложнее работать. Но, озабоченный видом гангренозного обрубка,  похоже, не слишком в этом преуспел.
- Что, так плохо, я умру? –
- Все вы боитесь смерти, все, и только я имею над ней власть, хоть серые овцы в Цитадели и не поверили в это, - мейстер без цепи надеялся, что пациент не замечает сейчас торжествующий блеск в его глазах.
- Обязательно умрете, уважаемый, – ласково улыбнулся он требовательно таращащемуся на него Ланнистеру, успокаивающе поглаживая его по закаменевшему от напряжения плечу.
- Когда-нибудь всенепременно умрете, как любой из людей, – голос звучал мягко, спокойно, напевно. Квиберн знал, что когда говоришь таким тоном пациентам не особо и важно, что именно сказано. Они расслабляются, успокаиваются, заворожённые воркованием врачевателя.
- Когда-нибудь, не сегодня, не завтра, и,  надеюсь, не в ближайшее время, - не прекращая успокаивающее воркование, он скупыми аккуратными движениями срезал мешающий работать рукав с хламиды пациента, обнажая пострадавшую конечность.
- Вот если бы вы попали ко мне через несколько дней, все было бы гораздо, гораздо сложнее, - мейстер взял со стола склянку с уксусом, в которую были погружены блестящие металлические инструменты. Выбрав остро отточенную бритву, он быстро и  точно надсек посиневшую омертвелую плоть у самого края раны.
- Ччччч…тихо-тихо…все-все…больше пока не буду... -
Из надреза брызнула струя зеленовато-желтого гноя, пахнуло смрадом, потом хлынула кровь. Ланнистер дышал часто, со свистом втягивая воздух сквозь сжатые зубы, но смотреть продолжал по-прежнему требовательно.
- Что ж, все как я и думал. Загнивание, к сожалению, успела распространиться. Необходимо вычистить вашу рану от омертвевших тканей, а надежнее совсем отнять руку. Вот так, – он приложил ребро ладони к предплечью пациента, на пару дюймов  ниже подмышки, показывая, где намерен резать.

Отредактировано Qyburn (21 Ноя 2014 09:47:54)

Наверное, Цареубийце хотелось думать, что он издал грозный звериный рык, который заставит затрепетать склонившегося над ним врачевателя, на деле же с побелевших губ сорвался лишь ломкий шепот, показывающий, насколько сейчас слаб его пациент, насколько близко подобралась к нему смерть. Разумнее всего было сделать именно так, как Квибер только что  сказал, отнять руку по плечо, чтобы наверняка избежать всяческого риска. Для этого всего и надо напоить ценного для лорда Болтона пленника маковым молоком, чтоб не мешал делать дело, если придется, то и насильно, кликнув в помощь пару крепких ребят со двора. Они просто вольют снадобье в горло пациента, не слишком заботясь о его согласии. Но лишенный цепи мейстер уже знал, что поступит иначе. Он чувствовал сейчас привычный, знакомый азарт, такой, наверное, чувствует воин, перед схваткой с давним, достойным противником, соперничество с которым идет не первый год и с переменным успехом.
Кто кого победит на это раз? Я или она? Смерть или ученый, рискнувший в очередной раз бросить ей вызов? Даже королям не дана власть над смертью, только избранным, только тем, кто равен богам.
Однако к делу надо приступать  с холодной головой, излишний азарт может быть во вред. Давая себе время успокоиться, Квибер принялся в строгом порядке  раскладывать на столе все, что может понадобиться. Не глядя сейчас на сидящего перед ним пациента, Квиберн чувствовал на себе взгляд, понимал, что тот, чью судьбу он сейчас мысленно решает, следит за ним встревожено и неотрывно. Он заранее знал, о чем сейчас спросит Цареубийца.
- Ты не мейстер.  Где твоя цепь? -
Он с трудом подавил вспыхнувшее раздражение и сумел сохранить на лице выражение кротости и смирения. Как всегда, когда приходилось отвечать на этот вопрос жалким невежам, считающим, что именно цепь делает мейстера мейстером.
- Цитадель отняла мою цепь. -
Потому, что заседающие там серые овцы закостенелые трусы, боящиеся заглядывать дальше привычного, цепляющиеся за ветхие нормы морали и нравственности в ущерб прогрессу. 
- Посчитав, что мое любопытство и стремление к изучению человеческого тела слишком велико и выходит за рамки дозволенного. Но вам не стоит беспокоиться, мои знания остались при мне,  и, смею заверить,  я один из самых сведущих медиков в Вестеросе, в искусстве врачевания  я не уступаю архимейстеру медицины Эброзу, а кое в чем и превосхожу его. Я потратил на изучения человеческого тела не один год и знаю и как отнять человеческую жизнь и как удержать ее в теле. И я не раз держал искру жизни на своей ладони, как другие держат простой камень. -
Квиберн понимающе улыбнулся бледному, покрытому испариной пленнику, стремясь приободрить его и заручиться его согласием. Само согласие его, впрочем, мало волновало, но Русе Болтон скор на расправу, и не мешает подстраховаться.
- Значит, не хотите резать? Только почистить и зашить? Что ж, можно и так, но мы с вами рискуем, очень рискуем. Однако решать вам, но надеюсь в случае неудовольствия лорда Болтон вы подтвердите, что это был ваш выбор. А если риск не оправдается, мне все же придется отнять руку, чтобы не позволить вам умереть. -
Он еще раз пытливо заглянул в черные провалы зрачков на лице Ланнистера и утвердительно кивнул, увидев в них молчаливое согласие.
- Я срежу только загнившие ткани и вычищу все нагноение. Затем обработаю срезы кипящим вином, и буду регулярно менять на ранах припарки из крапивы, горчичного семени и хлебной плесени. Все эти средства помогают бороться с гниением. И возможно их окажется достаточно. -
Он поднес к губам пленника небольшую склянку.
- Выпейте макового молока и приступим к операции. -

Отредактировано Qyburn (24 Ноя 2014 16:30:16)

Квибер рассчитывал, что беспокойный пациент, убедившись, что никто не собирается откромсать его драгоценную конечность прямо сию минуту и вообще не собирается этого делать без острой необходимости, уймется и даст ему спокойно делать дело. Но Ланнистер продолжал  недоверчиво и настороженно следить за  ним взглядом и похоже, вовсе не горел желанием ему довериться. Причем,  опасения у него вызывал не рискованный план лечения, его он как раз воспринял с энтузиазмом гораздо большим, чем безопасный вариант с ампутацией руки. Судя по всему, опасался Ланнистер не предстоящей операции, а врачевателя. Пока Квиберн неспешно готовил инструменты, извлекал из-под замка склянки со снадобьями, отмерял положенную дозу, пленник о чем-то напряженно размышлял, хмурясь и кусая губы. Видимо обдумывал только что полученную информацию о причинах, по которым Цитадель могла решить отнять цепь у человека, получившего звание мейстера.
- Ты ставил опыты на живых людях - это Ланнистер выпалил так, словно обличал в каком-то жутком преступлении. Квиберн усмехнулся про себя, отмечая, что пациент-то оказывается не обделен интеллектом и даже способен худо-бедно к аналитическому мышлению. Но при всем при этом он такой же закостенелый консерватор и рассуждает так же, как серые овцы из Цитадели. Квиберн уже успел уяснить, что разжалованному мейстеру лучше быть кротким, стараться угодить любому, кто может повлиять на его судьбу, почаще держать рот на замке, а свое мнение при себе, поскольку далеко не каждый способен понять устремления ученого. Но на этот раз выдержка ему изменила и притворяться перед пленным Львом смиренной овечкой не хотелось. Слишком остра была его обида на Цитадель, слишком хотелось выговориться и изложить свою точку зрения. Возможно сыграла роль догадливость пациента или просто слишком давно Квибер был лишен общества людей, хоть в какой-то мере способных оценить его идеи. Недоумки из отряда Кровавых скоморохов уж точно для этого не годились, а лорд Болтон не склонен философствовать в обществе подданных.
Он поднял глаза от стола, на котором разложил уже все, что необходимо для операции, встретился с Ланнистером  невозмутимым взглядом и кивнул как бы говоря:  да, вы правы, я ставил опыты на живых людях.  И что?
Похоже, от этого спокойного признания пленника покоробило не меньше, чем от самой догадки. Однако не настолько, чтобы наплевав на лечение, гордо удалиться. Разжалованный мейстер подавил горький смешок.
Да, вижу, считаешь меня чудовищем, но помощью моей не погнушаешься, не откажешься воспользоваться знаниями, полученными, как ты считаешь, ценой преступления. Ну тогда избавь меня от своего морализаторства, выпей, наконец, снадобья и дай мне возможность работать.
В следующую секунда выбитая из пальцев склянка с маковым молоком разлетелась в дребезг о мраморные плиты пола.
- Удавлю! - сказано было с такой убежденной ненавистью, что Квибен невольно отшатнулся, опасаясь удара по лицу, - Ничего не нужно. -
Агрессивные нынче пошли пациенты, сплошные беспокойства от них и перевод ценных снадобий напрасный.
Квибер вздохнул и заговорил мягким увещевательным тоном, каким говорят учителя с раскапризничавшимися детьми.
- Кровавые скоморохи за то время, что я исполнял обязанности их полкового врача, убили и покалечили уйму народу. Пользы от этих смертей не было никому. Эксперименты, которые я проводил, имели благие цели: изучить механизмы болезней и смерти. Невозможно, вскрывая уже ставшее мертвым, понять, что происходит в момент, когда живой человек перестает быть живым и превращается в труп, что служит причиной перехода материи из одного состояние в другое? Чтобы понять, изучить, победить смерть и иметь возможность ей управлять, необходимо исследовать не мертвое, а живое. Жизни, которые я отнимал,  я отнимал, чтобы спасти в будущем гораздо большее количество жизней. Материалом для моих экспериментов становились, осужденные на смерть преступники, безнадежно больные, те, кто никому не нужен, не имел родственников, детей, неимущий и бесполезный. Их жизни не приносили пользу обществу. Их смерть послужила во благо. -
Он сделал короткую паузу, чтобы снова взглянуть на пациента, убедиться, что тот слушает и снова продолжить свою неторопливую речь.
- Идет война, и жители Вестероса гибнут сотнями. Вы  солдат, вы убивали врагов. Сколько людей умерло от вашей руки? Один? Два? Десять? Думаю больше….А скольких вы спасли? И почему же мои деяния преступление, а ваши доблесть воина на поле брани? Почему умертвить человека во имя восхождения на престол короля - можно, а во благо всего человечества -нельзя? -
Квибер со вздохом смел рассыпанные по полу сколки в угол, тщательно протер кисти рук уксусом из приготовленной склянки и снова подступил к строптивому пациенту.
- Вам нет нужды опасаться за свою жизнь, когда она окажется в моих руках, но если вы твердо решили отказаться от макового молока, я не стану настаивать. Надеюсь, понимаете, что будет больно…очень больно. -
Он протянул пациенту чашу, наполненную самым крепким вином. Сам он почти не пил, но вино использовал для обработки ран, поэтому лабораторию им снабжали в достатке, на это имелось специальное распоряжение лорда Болтана, не желающего, чтоб его солдаты мерли без пользы как мухи.
- Пейте вино и ложитесь. Мне придется вас привязать. И не возражайте, это необходимо, - сейчас он говорил уже не мягко, а тоном, не допускающим возражений, - А если вы настолько мне не доверяете, то идите и скажите об этом лорду Болтону, пусть он найдет для вас другого лекаря. -

Отредактировано Qyburn (1 Дек 2014 12:09:46)

Ланнистер послушно осушил предложенную чашу, правда при этом умудрился расплескать едва ли не половину. К тяжелому смраду гниения, заполнившему лабораторию, добавился еще и густой сивушный запах. Непривычного человека от такой вони могло бы, пожалуй, и стошнить, но Квиберну подобное было не в новинку, тот, кто берется врачевать больную плоть, не может позволять себе роскошь брезгливости.
Дождавшись, когда Ланнистер, наконец, лег навзничь, он надежно зафиксировал его покалеченную руку. Крепкое вино притупит боль, но не настолько, чтобы человеку, которого кромсают заживо, хватило выдержки лежать спокойно и неподвижно. Прежде чем приступить к делу, Квиберн снова наполнил чашу вином и поставил ее слева от пациента, так, чтобы тот легко смог дотянуться. Но Ланнистеру, видимо, и одной чаши хватило, чтобы начать заговариваться. Хотя едва ли вино могло подействовать настолько быстро, даже не ослабленный лихорадкой организм.
Он и вправду верит в то, что сказал? Полмиллиона спасенных жизней? Надо же… что такое он мог сделать?
Впрочем, предстоящая операция была Квиберну интереснее, чем прошлое Ланнистера.
Цареубийца, напряженно ожидавший, когда мейстер займется раной, не выдержал, - Давай, режь, - отчаянно выдохнул он.
Квиберн пожал плечами, примерился, и не торопясь, сделал первый аккуратный надрез. Пациент коротко взвыл и спешно ухватился за чашу.
За время пока Квиберн тщательно вычищал ткани от скопившегося гноя, Цареубийца успел выхлебать вторую порцию вина, снова изрядно облившись и так же изрядно повеселив своего врачевателя способностью загибать витиеватые семиколенные ругательства. Но когда время дошло до того, чтобы срезать загнившую плоть, сил на ругательства у Ланнистера уже не осталась. Пока острый нож отделял загнившую омертвелые ткани от живого тела, пациент исходил криком и молотил левой рукой по столу. Квиберн и не знал, за что больше переживать, за целостность единственной оставшейся у Цареубийцы конечности или за сохранность лабораторной мебели. Сказать по правде, он был уверен, что к этому времени пациент лишиться сознания, не выдержав боли, однако тот оказался неожиданно выносливым. Жаль, жаль, что нет возможности поэкспериментировать с таким экземпляром, результат мог бы быть весьма интересным.
Когда пришло время заливать полностью вычищенный от гнили обрубок кипящим вином, сознание все же покинуло пациента, и Квиберн получил возможность зашивать рану в благословенной тишине. Закончив, он бросил иглу в склянку с уксусом, затем аккуратно влил в пересохшие губы Цареубийцы немного настойки из темной бутылочки, чтобы привести его в чувство. Когда Ланнистер открыл мутные от боли глаза, Квиберн успокаивающе ему улыбнулся, словно добрый дедушка.
- Все прошло хорошо, для меня обрубки не новость, Варго Хоут оставляет их повсюду, но несколько дней будет необходимо регулярно менять примочки на ранах, чтоб воспрепятствовать возобновлению гниения. И еще буду давать вам вино с травами, от лихорадки. -
Разжалованный мейстер уверенными пальцами вдел в иглу новую нить и снова склонился над Ланнистером.
- Но сначала придется еще немного потерпеть. Вашу рану на лбу тоже надо бы зашить. Ей вас тоже наградили Скоморохи? -