Еще накануне ворон принес весть о возвращении отца и брата. И Серсея в нетерпении ждала, наматывая четвертый круг по главному залу родового замка. Вопрос в том, кого из львов Серсея ждала в большем нетерпении.
Воспоминания о турнире выгорели, ушли в прошлое. Те дни стали будто венцом унижения Серсеи, вынужденной лицезреть, как Элия Мартелл носит титул крон-принцессы, а принц Рейегар называет королевой любви и красоту какую-то северную девчонку, едва вошедшую в пору цветения. Об этом хотелось забыть и не вспоминать. А разразившаяся война потешила самолюбие Серсеи. В день, когда пришла весть о падении Королевской Гавани, как и о смерти Рейегара – вороны прилетели почему-то одновременно – Серсея смеялась и танцевала. Но радовалась она не только закономерному наказанию, которые понесли заносчивые драконы. Всю войну, все то время, которое львица провела под защитой Кастерли-Рок, она думала о Джейме, о том, что отец просто сдал его Эйерису в заложники. Короткий, но яркий скандал, когда девушка впервые в жизни орала отцу, что он продает собственного сына, так же стал историей, а Серсея до отъезда Тайвина так с ним и не разговаривала. Зато в его отсутствие осознала необходимость, по которой отец вступил в войну позже, но так резко перетянул весы в пользу мятежников. Хотела того Серсея или нет, а следовало признать, что отец умеет играть в подобные игры. А ей еще учиться и учиться.

И вот теперь она ждала, гадая, как встретить Джейме. Кидаться брату на шею, конечно, можно было, и вряд ли это вызовет у отца какие-то подозрения. Но ей хотелось совершенно другого. Она уже предвкушала, как крепкие руки брата обхватят ее за талию, как закружат по комнате, как оба торопливо избавятся от одежды, как она скажет, что скучала по нему, а он – что она его королева и он готов ей служить. Серсея даже ночь не спала, потратив часть на то, чтобы подобрать наряд, а вторую часть ночи молилась Деве, чтобы брат был все таким же прекрасным.
Наутро ей совершенно не понравился выбор платья, а нервозность достигла критичности – львица снова перебила всю посуду в собственных покоях. Юная леди Ланнистер хорошо усвоила правила поведения: леди не должна повышать голос, обязана всегда улыбаться, быть идеальной и непривередливой. Но это всегда оставалось лишь маской, той самой маской, которую Серсея надевала в обществе. А орать на слуг – признак того, что у тебя есть эмоции, живые и болезненные. О которых прислуге не принято знать.

Серсея снова обошла зал по кругу. Стол ломился от яств, а горячие блюда томились на кухне, ожидая приказа леди. Девушка поправила алое с золотой вышивкой платье, тяжелое, но самое лучшее, которые нашлось в ее сундуке. А из шкатулки были вытащены лучшие украшения, которые для Серсеи делала мастера Ланниспорта. Девушка поправила выбившуюся из прически золотистую прядь, сделала глубокий вдох и обернулась на звук шагов…

…только для того, чтобы увидеть, как ее младший брат входит в зал. Улыбка медленно сползла с красивого лица, на котором тут же проступила легкая брезгливость – обычное ее ощущение при общении с уродливым мальцом. Хотя общения было не так уж много. Серсея никогда не скрывала своего отношения к Тириону. Для нее он был всего лишь маленьким уродцем, отправившим их с Джейме мать к Неведомому. Частично Тириона следовало поблагодарить, ведь смерть Джоанны дала Серсее и Джейме возможность сбросить ограничения, навязанные леди-матерью. Но в то же время она испытывала противоречивую этому тоску по ласковым рукам и улыбке леди Ланнистер.
Их она больше никогда не увидит, а вот братца-урода имела честь лицезреть достаточно, чтобы испытывать к нему отвращение.
- А, это ты, - пренебрежительно заметила Серсея. – Что ты тут делаешь?

- Я, встречаю отца с братом, как и ты.
- Тебе тут нечего делать, Тирион. Они будут уставшими и голодными с дороги, а потом мы будем обсуждать наше будущее. Так что…
И что толку говорить, когда тебя не слушают?
Тирион не слушал, устроив вместо того, чтобы внимать сестре, охоту за виноградом. Девушка шагнула было со своей стороны к столу, но не для того, чтобы помочь. Руки зудели шлепнуть мальчишку за наглость – таскать со стола вне правил приличий этого дома. Хочет, пусть идет на кухню.
А он еще и неуклюж. На краткий миг Серсее показалось, что Тирион зацепит скатерть и просто сдернет ее со стола, и полетят на пол позолоченные блюда, кубки и кувшины со всем содержимым. Она даже растерялась на мгновение, пытаясь решить, что делать – хватать Тириона или же просто наблюдать, как рушится так красиво накрытый стол, а с минуты на минуту подъедет отец с Джейме.
Убью. Голыми руками задушу.
Серсея даже сжала пальцы в кулаки, готовая в самом деле, если не убить, то вытолкать Тириона из зала.
Где, черт их дери, няньки, которым положено заниматься этим маленьким чудовищем? Выпорю на конюшне!

Но ущерб, причиненный Тирионом, ограничился лишь кубком, звякнувшимся на пол со слишком громким стуком.
- Ах ты маленькая дрянь… - Серсея было бросилась к Тириону, уже протягивая руку, чтобы ухватить мальца за шкирку. Но в открытое окно долетели стук копыт, приветственные слова, шаги и окрики. Девушка сменила направление и подбежала к окну.
Она не спешила сбегать вниз, знала, что отец не жалует радостных встреч, когда эмоции хлещут через край. Хотя, видят Боги, как ей хотелось обнять брата. Вот он, спешивается с коня, а солнце призывно играет в его золотистых волосах и пускает зайчики по золотой броне. Серсея чуть подалась вперед, любуясь братом, забыв на какое-то время о Тирионе за спиной. Джейме был так же красив, как Тирион – уродлив. А об уродствах Серсея не хотела помнить.

Но всадники уходили со двора, и Тайвин с Джейме поднялись по ступеням замка, за спиной засновали служанки, неся блюда с горячим, торопливо расставляя их по столу, стремясь управиться до прихода старого льва. Серсея быстро развернулась, взметая юбками редкие пылинки на полу, промчалась мимо Тириона, чуть не снеся его, подхватила кубок и водрузила его на место. После чего соизволила нагнуться, чтобы заглянуть в лицо младшего брата:
- Только откроешь рот, и я прикажу тебя выпороть. А перед этим расскажу отцу, что в его отсутствие ты вел себя так же отвратительно, как и выглядишь. Так что молчи за ужином, раз уж пришел.

Она едва успела закончить свою угрозу, когда тяжелые, но ровные шаги, нарушили их уединение с Тирионом. Девушка выпрямилась рядом с братом, высокая, красивая, осознающая свою красоту. И улыбнулась, стоило двум Ланнистерам пройти сквозь двери.
Они оба были красивы. Но красота Тайвина уже перешла в стадию зрелости, сытой и целостной. На лице главы дома не отражались ни внутренние страсти, ни пережитое горе, его взгляд всегда оставался холодным, а голос – невозмутимым. Серсея уже и не помнила, каким улыбчивым и ласковым мог быть отец. Был, когда была еще жива его супруга. Но ее не стало, а спасибо за это следовало сказать мальчишке рядом. Мальчишке, руке которого было положено лежать в ее руке, которого она должна была любить по зову крови, по завещанию матери, более того, которого Серсея в самом деле любила, пока Кастерли-Рок был в радостном ожидании рождения третьего львенка. Но это ушло в прошлое. Любовь Серсеи к Тириону умерла, хотя дело было далеко не только в смерти матери, а в том, что под сенью этого замка на свет появилось нечто уродливое, что не могло быть Ланнистером.

Джейме же был красив юношеским задором, идеальностью черт, тем, чем природа в изобилии наделяла почти всех золотых львов. Его красота горела ярче солнца, оттеняя зрелость Тайвина, так же как отец оттенял собой Джейме. Им невозможно было не любоваться, и в душе Серсеи поднималась глухая ревность, такая неблагородная и ядовитая, стоило только подумать, чем мог заниматься братец в Королевской Гавани. Нести службу при короле? Как же! Там слишком много соблазнов, а Серсея по воле отца была так далека от него, и на что Джейме мог тратить свои свободные и одинокие ночи?
Им надо поговорить.
При первой же возможности. Но сейчас она не могла даже подойти и обнять брата, прошептать ему на ухо, что будет ждать его после заката у конюшни.

- Здравствуй, дочь. Здравствуй, Тирион. Знайте, что отныне на Железном троне будут Баратеоны, а ваш брат скоро окончательно переедет в Утес Кастерли.
- Король умер, да здравствует король. И наше благополучие, отец.

По праву старшей дочери Тайвина и хозяйки Кастерли-Рок Серсея заняла место напротив отца. Мельком кивнула единственному слуге, чтобы он покинул зал. Львы не были безруки, могли сами справиться с едой и вином, а Тирион… сам виноват.
Девушка бросала быстрые взгляды на Джейме. Ее тяготило воцарившееся молчание в зале, но мужчинам следовало избавиться от первого голода, а сама она есть не хотела. Серсея жалела, что между ней и братом было расстояние, что до него не дотянуться, не коснуться, а кончики пальцев уже обжигало желание поймать его руку и сжать. И это лишь верхушка айсберга желаний юной львицы. Но теперь Джейме вернулся, вернулся к ней, в Кастерли-Рок, и они снова будут вместе. Ведь отце сказал об этом, значит, никакой королевской гвардии.

Она даже не поняла, что Тайвин заговорил. Лишь через несколько слов прислушалась к его голосу, вникая в слова, которые произносил глава дома. И улыбка гасла на ее лице, медленно сходя на нет, когда до нее доходил смысл сказанного. Радость, успевшая трепетно забиться в ее сердце, насторожено затихла, не понимая, то ли замолчать, то ли вообще исчезнуть.
- Помолвкой? С… Баратеоном? – Серсея, кажется, растерялась. – Он хочет на мне жениться?