Рассматривая себя в зеркале, Тиена довольно улыбается: от дорнийской Змейки в ней и осталась-то только эта лукавая полуулыбка да хитрый прищур глаз, в остальном - не отличить от скромной септы из Простора, каковой она и должна будет отныне казаться. Вглядываясь в полутьму отражения, она впервые замечает, насколько похожа на мать, которую видела всего лишь однажды, если не считать первого года жизни, оставившего ей лишь весьма смутные и короткие воспоминания. В простом белом платье с семицветным поясом, без всяких украшений, с волосами, не уложенными в привычную ей сложную прическу с добрым десятком шпилек и заколок, а заплетенными в нарочито небрежную косу, она действительно неотличима от молодой версии той строгой в своей вере женщины, встреченной ею четыре года назад. Опустить бы еще глаза в пол, будто от благочестивой робости не смея поднять их на воображаемого собеседника, - и необходимое ей сходство было бы полным.
Но скромный взгляд будет позже; пока же в ее улыбке сквозит предвкушение. Как бы она ни любила родной Дорн, как бы ни наслаждалась жизнью в нем, грядущее путешествие, предполагающее разлуку с домом на неизвестный срок, ее больше радует, чем огорчает. Тиена никогда не была в Королевской Гавани и, честно говоря, никогда не мечтала больше всего на свете увидеть ее, и единственное, что влечет ее туда, - воля отца, возможность быть полезной ему и Дорну, возможность наконец-то применить все отцовские уроки, возможность помочь ему в мести за принцессу Элию и ее детей.
Завершающий штрих продуманного образа - плащ из плотной серой ткани, который она накидывает перед самым выходом из своих покоев. Теплый плащ - не самая подходящая для жаркого Дорна одежда (хотя прохладные ночи после раскаленных дней кажутся порой просто ледяными), но он полезен и сейчас, когда Тиене необходимо скрыть от любопытных глаз случайных прохожих свой необычный наряд, и позже, когда корабль окажется в открытом море, а немногочисленные пассажиры, привыкшие к изнурительному солнцу пустыни и теплым стенам своих домов, будут страдать от промозглых соленых ветров.
Уже на пороге комнаты, остановившись на секунду, чтобы погасить оставшиеся свечи, Тиена оглядывается на свои покои: не с сентиментальными целями, не ради прощания с их уютом на неизвестный срок, а лишь для того, чтобы в последний раз задуматься, все ли необходимое она уложила в свою небольшую холщовую сумку и не забыла ли что-то лежащим на кровати. Нет, не забыла: уже упакована и запасная одежда, и потрепанная копия "Семиконечной звезды", и занимающая большую часть сумки шкатулка с лекарствами и прячущимися среди них ядами, и прочие необходимые ей мелочи. Маленький мешочек с монетами надежно прикреплен к поясу, а ножны с тонким кинжалом прикреплены к изнанке плаща.
Убедившись, что все собрано, она задувает свечи и выходит в пустой коридор. В середине ночи в Солнечном Копье тихо и спокойно, и идущая неспешным шагом Тиена может быть уверена, что вряд ли с кем-то столкнется, но все равно чутко прислушивается ко всем звукам. В основном тишину нарушают лишь ее осторожные шаги да шелест одежды, но она настороженно оборачивается каждый раз, когда слышит за закрытой дверью невнятное бормотание во сне или когда свежий ночной ветер шуршит занавесками на открытых окнах. Никто не должен знать, куда и в каком виде она направляется, - слова ее отца были предельно ясны, и Тиена делает все возможное, чтобы выполнить ее указание.
Но перед очередным пересечением двух коридоров она останавливается, потому что в этот раз звук чужих шагов - отнюдь не плод ее воображения. Ей требуется несколько секунд, чтобы узнать легкую поступь кузины, и лишь после этого Тиена выходит из-за угла и улыбается Арианне.
- Тебе не кажется, что это слишком позднее время для прогулки? - Или, если посмотреть с другой стороны, - слишком раннее, ведь до рассвета времени осталось едва ли не меньше, чем прошло после заката. Арианна отнюдь не возвращается в свои покои, а идет в обратную сторону от них - как и сама Тиена, и они обе должны это понимать.
- Или, может быть, ты не просто так прогуливаешься, и наша встреча не случайна?
Тиена, конечно, старалась собираться и готовиться к путешествию в тайне от всех: как от семьи, так и от друзей и слуг. Ей всегда хорошо удавалось хранить секреты, но большинство маленьких тайн они с Арианной с детства делили на двоих, и потому ей теперь было особенно сложно ничего не говорить любимой кузине. Она старалась избегать лжи, заменяя ее полушутливыми отговорками и недосказанной правдой, и все же быть неискренней с той, кому доверяла все свои чувства с самого раннего детства, было неприятно и стыдно.
Но Тиена была почти уверена, что беззаботные улыбки и веселый смех получались у нее такими же естественными, какими они были и раньше, а некоторая задумчивость и мимолетное отсутствие из-за подготовки необходимых вещей проходили незамеченными. Может, она все же ошиблась, недооценив проницательность кузины, знавшей ее саму и ее маленькие хитрости всю жизнь?..

Готовясь к своему путешествию, Тиена постоянно боялась, что какая-нибудь случайность разрушит все их общие с отцом планы. Ей легко далось решение последовать вслед за отцом: у нее и мысли не возникло отказать ему в этой просьбе-приказе, ей больше всего на свете хотелось помочь ему. Осознание того, сколько трудностей и сложностей влечет за собой это решение, пришло намного позже, когда ей пришлось скрывать свои приготовления от всех, кто ее окружал. Сложно было утаивать все от вездесущих слуг, любой из которых мог если не донести напрямую принцу Дорану или отправить весточку в столицу мастеру над шептунами, то без задней мысли обмолвиться о ее странных сборах кому-нибудь еще и отправить эти слухи путешествовать дальше. Она боялась, что дядя узнает и остановит ее, надолго заперев в непреодолимых стенах Солнечного Копья; боялась, что всезнающей Паук, из самого центра страны внимательно следящий за всеми бесчисленными ниточками своей огромной паутины, услышит слухи о прибытии дорнийской змейки в Королевскую Гавань, что сразу же лишит смысла все ее старания, все ее тайные сборы и длинное путешествие. И больше всего она боялась, что тем или иным образом правду узнает Арианна и помешает ей не действиями, а одними лишь словами, сказанными с обидой или злостью. Увы, самые сильные страхи имеют неприятное свойство сбываться в самый неподходящий момент.
Под пристальным взглядом Арианны Тиена с трудом удерживается от порыва запахнуть поплотнее плащ, чтобы скрыть не столько простое белое платье, которое само по себе ни о чем еще не говорит, сколько обхвативший талию семицветный пояс с длинными свисающими концами - ту самую деталь, которая может легко связать воедино все уже замеченные кузиной странности. И тогда Тиене не избежать потока вопросов, на которые она обещала не отвечать; впрочем, она уже сейчас с уверенностью предсказывала себе нелегкий разговор с принцессой.
Она до боли в судорожно сжатых, побелевших от напряжения пальцах цепляется обеими ладонями в ремень сумки. Тиене, всегда легко умевшей лгать и притворяться, как никогда тяжело дается сейчас спокойная улыбка кузине, потому что ей, одной из немногих, а в некоторых делах - и вовсе единственной, Змейка не лгала раньше никогда. Может быть, о чем-то умалчивала, на прямые вопросы отвечая таинственной улыбкой, но не произносила ни слова неправды. И сейчас она бы тоже не хотела лгать: молилась про себя всем Семерым сразу, чтобы Арианна ни о чем не спрашивала, чтобы Тиене не пришлось ей лгать.
- Пожелай мне лучше удачи - она всем нам пригодится, - легко смеется Тиена в ответ. Она не ложилась сегодня спать и не собиралась смыкать глаза, пока корабль не покинет порт Солнечного Копья. Поэтому она не различает сейчас ни ночь, ни утро: для нее все это - лишь продолжение долгого дня, наполненного предвкушением и тревогами. Когда он для нее закончится, она будет уже не в Дорне; по крайней мере, Тиена продолжала надеяться, что несмотря на вмешательство Арианны ее план не сорвется.
Ее болезненно разрывают надвое противодействующие силы: одна, вобравшая в себя всю историю их с Арианной дружбы, все совместные приключения, все теплые чувства, всю любовь и доверие, велит ей немедленно поведать кузине все планы, озвучить затаенные надежды и скрытые страхи, попросить совет и поддержку; другая, подчиняющаяся отцу и связанная данными ему обещаниями, требует молчать, как можно быстрее избавиться от неожиданного и ненужного общества принцессы и продолжить свой путь к пристани. Внутреннее противостояние причиняет ей почти настоящую, физическую боль, когда Арианна ничего не спрашивает, но как будто бы ждет от Тиены добровольного объяснения.
- Неужели с твоего балкона звезды больше не видны? - Ей хорошо известно, что именно можно и нельзя наблюдать из покоев Арианны: в конце концов, за свою жизнь в комнатах кузины она провела едва ли не больше времени, чем в собственных. Впрочем, выдуманная принцессой причина ночной прогулки ничуть не хуже той, которую Тиена спешно сплетает из полуправды и пока еще не лжи. - Может быть, эта же. Но может быть, я просто спешу в горячие объятия заждавшегося любовника? - В лукавой усмешке и негромком голосе таится вопрос: поверишь ли ты, милая кузина, в это оправдание, облегчишь ли жизнь нам обеим, приняв это предположение за правду?
При других обстоятельствах игра в "я знаю, что ты знаешь" - глупая игра с неписанными правилами, наполненная неискренним удивлением и двусмысленными улыбками, которые они, слишком хорошо друг друга знающие, разгадывают и раскладывают на составляющие слишком быстро, - была бы даже забавна. При любых других - но не тогда, когда Тиена мучается чувством вины и боится опоздать на корабль, который не будет тратить время на ожидание в порту припозднившейся септы, заранее оплатившей проезд.
- Тебе придется наслаждаться ночным садом в одиночестве: я действительно спешу. - Вначале невольно последовав за подругой, Тиена вскоре останавливается, заставляя принцессу тоже прекратить ее целеустремленное движение, мягко выскальзывает из-под руки Арианны и на один короткий шаг отстраняется от кузины, собираясь продолжить свой путь. Но предательская невидимая рука сжимает сердце - отнюдь не ледяное, живое, остро чувствующее, горячее, полное любви к семье и неспособное на подобную жестокость по отношению к самому близкому человеку. Чувствуя боль от причиненной ею обиды, рискуя навсегда разрушить все доверие, что годами существовало между ними, Тиена не может просто уйти. - Или... - Ей требуется несколько секунд напряженных раздумий, чтобы сделать выбор между дружбой с Арианной и обещанием отцу. Но как бы она не сопротивлялась, ее решение уже предопределено: в семейных делах сердце всегда имело над ней немного больше власти, чем разум. - Или я буду рада, если ты согласишься проводить меня до ворот замка. - Теперь уже Тиена торопится поймать и сжать в своей тонкой ладони теплые пальцы кузины, безмолвно прося у нее прощение за грубость.
- Я знаю, что у тебя много вопросов. Спрашивай: я постараюсь ответить на них. - Она не говорит о там, как важно, чтобы никто больше не услышал ее ответы, не напоминает Арианне о необходимости хранить тайну, не сомневается в способности кузины скрывать их общие секреты: ее подруга уже должна была понять, что не зря Тиена так долго таилась даже от нее. В меру неторопливо шагая в сторону ворот и все еще не выпуская из ладони руку Арианны, Тиена ждет ее вопросов и надеется, что сможет успокоить растревоженное любопытство принцессы и не лишиться при этом такой дорогой для Змейки дружбы.

Лгать Арианне означает раз за разом бить по существующему между ними доверию, с мучительным упорством попадая в уязвимые места и со злостью на саму себя разрушая то чувство, которое совсем недавно казалось незыблемо крепким; лгать Арианне означает причинять физически ощутимую боль не только ей, не ожидавшей такого предательства, но и самой себе, вынужденной (точнее, добровольно принявшей на себя обязательство) отталкивать самого близкого человека; лгать Арианне означает снова и снова проворачивать в обливающемся кровью сердце отравленный клинок и бледнеть не от холода дорнийской ночи, не от мнимой кровопотери, а от ощутимого не только в собственных мыслях льда недоверия. Лгать Арианне - невообразимо раньше, невыносимо теперь. Только Тиена все еще предпочитает самоуспокоительно считать, что не произнесла ни слова лжи: умалчивала раньше, скрывая продумывание плана под беззаботными улыбками, играет в загадки и предположения сейчас, зная, что долго их притворство в духе "я знаю, что ты знаешь... (продолжать до бесконечности)" не продержится. И все равно она пытается растянуть эту игру - и ей же ночную встречу, последнюю перед долгим расставанием, о котором пока знает только одна из них, ограничить.
- Тебе не кажется, что согревать в объятиях сразу и принцессу Дорна, и Песчаную Змейку - слишком больше счастье для него, не заслужившего пока такой радости? - Тиена смеется неподдельно беззаботно, полностью проникаясь собственной игрой и в ярчайших красках представляя своего воображаемого любовника и его реакцию на появление сразу вместо одной сразу двух девушек, разных как день и ночь, но одинаково любящих холодными ночами греться в чужих объятиях. Нет, ей не жалко было бы поделиться, но все же забавное было бы зрелище, будь ее слова хотя бы отчасти правдивыми. - И неужели ты без моей помощи не найдешь, кому скрасить ночь? Я не узнаю тебя. - Она удивленно округляет глаза и качает головой в шутливом неодобрении, как будто слова Арианны разочаровывают ее и заставляют усомниться в кузине.
По просьбе отца тайком сбегая из Солнечного Копья и Дорна вообще, Тиена совершенно не думала о том, как к ее внезапному исчезновению отнесется Арианна. Это был бы не первый раз, когда одна из них ненадолго покинула замок без предупреждения, но раньше побеги ограничивались парой дней, а объяснялись потом либо тихим шепотом и приглушенным смехом, либо одними только таинственными улыбками, говорившими куда больше слов и позволявшими воображению додумать все, что не было сказано. Но никогда своевольные исчезновения не затягивались на неделю или месяц, а сейчас Тиена даже не могла сказать даже приблизительно, на какой срок ей суждено оставить родные стены и раскаленные пески: может быть, она с позором вернется уже через пару недель, неосторожно раскрыв себя и свои планы случайно брошенным словом или еще какой-нибудь небрежно допущенной мелочью; может быть, она задержится в Королевской Гавани на несколько месяцев или даже полгода, помогая отцу всем, что ему потребуется. И все это время Арианна ничего не знала бы о ней, мучилась бы тревожными мыслями и волнениями, пыталась бы все выяснить и раз за разом отчаивалась бы, когда ей ничего не удавалось. Запоздало представляя, на какое изнуряющее, беспокойное одиночество она обрекала кузину, ставя себя на место подруги, Тиена ужасается и еще больше раскаивается в том, что собиралась исчезнуть без объяснений или записок, которые могли попасть в чужие руки. Глупо, все было невероятно глупо и жестоко, и даже если бы Арианна когда-нибудь в далеком будущем простила ей это исчезновение, то сама себе Тиена свое молчание не простила бы никогда.
Но сейчас у нее есть призрачный шанс не потерять доверие Арианны, и она намерена им воспользоваться. До рассвета, до отправления ее корабля еще есть время, и Тиена замедляет шаг, позволяя себе больше не торопится и выгадывая дополнительные минуты для разговора с кузиной.
- Значение нашей дружбы для меня нисколько не изменилось и никогда не изменится. Мне жаль, если я заставила тебя считать иначе. - Ей, на самом деле, нечего ответить на справедливые упреки Арианны, и все, что остается, - это извиниться с искренним раскаянием, звучавшим в тихом голосе. Ей требуется несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и продолжить говорить, отвечая на вопросы подруги. - Потому что так просил отец. - Забавно, но на все пять вопросов Арианны в первые мгновения Тиена находит лишь один общий ответ, объясняющий все и одновременно ничего. Предугадывая недовольство кузины пусть и правдивым, но все же слишком коротким ответом и предупреждая новый поток упреков, Тиена не дожидается новых вопросов и торопится продолжить свое объяснение.
- Перед отъездом отец просил последовать за ним, помочь ему в его планах, собирать полезные сведения - в общем, лгать, притворяться и... делать что-то еще, возможно. - Она на секунду опускает взгляд на свою сумку, в которую так аккуратно и бережно уложила самые сильные яды - те, которые она никогда не боялась применять, но о которых не любила упоминать вслух. - Никто не должен был знать, куда и зачем я отправляюсь. Никто не должен узнать меня в Королевской Гавани. Поэтому - ночью, поэтому - в таком виде, поэтому - вынуждена была молчать, скрываясь даже от тебя. - У Тиены нет сил, чтобы смотреть на Арианну и искать осуждение и разочарование в ее глазах, поэтому с безразличным вниманием она разглядывает камень у себя под ногами и продолжает с надеждой держаться за тонкую ладонь подруги. - Я должна была рассказать все тебе; мне жаль, что я этого не сделала. Сможешь ли ты простить меня? - Спрашивает с замиранием сердца и боится услышать честный ответ:е нужели она из-за собственной глупой скрытности, из-за семейной мечты о мести за мертвую принцессу и ее детей потеряла свою дружбу с Арианной, которую ценила едва ли не больше всего на свете?..

Улыбаться в ответ яркой и в полном соответствии со своим гербом солнечной Арианне всегда было удивительно легко: даже в редкие минуты мрачного настроения и полного отсутствия жизнерадостности Тиена не могла не поддаться на шутки и лукавые подначки кузины, которая, казалось, при желании способна была заразить радостью даже безжизненный камень. Впрочем, этот талант в отношении друг друга был у них обеих: Тиена тоже умела ласковым жестом, теплой улыбкой и забавным развлечением избавить подругу от уныния и тоски.
Теперь, когда беспокойство было обоюдным, они, будто сговорившись, применяли свои отточенные таланты одновременно, отвлекая друг друга от всех тревожных чувств, что накопились за последние дни и до предела обострились за последние минуты. И так легко было прикрыть на секунду глаза, забыть о ждущем корабле, о непривычном платье, о тяжелой сумке и представить на несколько светлых мгновений, что разговор был правдивым и никаких поводов для обиды у одной и для стыда у другой не было и в помине.
- Доброта и великодушие принцессы Арианны не знают границ, - Тиена шутливо кланяется, будто изображая того счастливейшего из смертных, до которого неожиданно соизволила снизойти соскучившаяся по жарким объятиям принцесса. И не удерживается, не может надолго сохранить серьезное выражение лица, фыркает и заразительно смеется. В продолжение беззаботно веселого разговора она спешит выдумать новую несерьезную отговорку, которая не позволила бы ей выполнить желание кузины: - Но я боюсь за его жизнь: выдержит ли его слабое сердце такую великую радость?
Но вечно шутить и откладывать неприятное невозможно, и Тиена готова храбро встретить все то, что Арианна захочет ей сказать: лучше выслушать все сейчас, чем позволить кузине сохранять, накапливать и умножать в себе молчаливое раздражение все то время, что Тиена будет в Королевской Гавани. Лучше она сама узнает все чувства подруги сейчас, чем будет мучиться неизвестностью вдали от дома, разрываясь между надеждой и отчаянием. Лучше она будет знать, что из-за собственной самонадеянности и упертости разрушила самую прекрасную дружбу, что у нее когда-либо могла быть, лучше она будет придумывать планы и готовить проникновенные речи, которые после возвращения помогут ей вернуть хотя бы крохи расположения кузины.
Порыв прохладного ветра, пахнущего наконец-то не раскаленным песком, а морской солью, распахивает полы ее плаща, выставляя напоказ белое платье и кончик семицветного пояса, и Тиена спешит снова запахнуть его, скрывая от возможных свидетелей свой наряд. Она тревожно оглядывается по сторонам, опасаясь увидеть в тенях стен и деревьев темный силуэт постороннего, до которого могли долететь обрывки их разговора, лишь немного успокаивается, никого не заметив, и на всякий случай еще сильнее понижает голос.
- Я делала все, чтобы ты ни о чем не догадалась. Но, видимо, даже этого оказалось мало.
Она больше не оправдывается, не произносит громких слов о том, что все ее действия и все ее планы направлены лишь на благополучие семьи и всего Дорна: Тиена знает, что ей не необходимости озвучивать очевидное, знает, что Арианна тоже это понимает и не нуждается в дополнительных объяснениях. Упоминание отца было последним кусочком, необходимым для долгожданной разгадки мучившей кузину головоломки: все секреты и недомолвки наконец раскрылись и мгновенно сложились в единую картину. Остается теперь только ожидать решения Арианны и молиться всем Семерым сразу о том, чтобы подруга смягчилась в своем праведном негодовании.
И Семеро слышат ее: широкая улыбка Арианны удивляет Тиену едва ли не до потери речи и радует ее искренним прощением, которого она, пожалуй, не заслуживает. Но наконец-то можно облегченно выдохнуть, счастливо поднять взгляд, забыв про пересчитывание камушков под ногами, и рассмеяться, возвращаясь к прежней шутливой беседе.
- Придется мне все-таки найти этого счастливого красавчика, чтобы не расстраивать тебя. Может, привезти его с собой из... - она обрывает себя, снова опасаясь быть подслушанной, и не называет определенного места: - ...оттуда, куда я направляюсь?
В последующее объятие Тиена вкладывает все свое раскаяние и всю радость от примирения, полной грудью вдыхает сладкий запах любимых духов кузины и с тоской думает, что долгое время не сможет почувствовать тепло родных рук и пряный аромат. Но будто почувствовав первые признаки будущей тоски, Арианна делает ей подарок, который Змейка не смеет принять и от которого одновременно не может отказаться. Ей, конечно же, известно, как дорого кузине это украшение, и потому несколько секунд она пораженно смотрит на протянутую ей заколку и лишь потом бережно берет ее, нежно прижимая к груди.
- Спасибо. - Она не знает, за что именно благодарит с таким трепетом в тихом голосе: только ли за бесценный подарок или еще и за подаренное ей прощение, за поддержку, на которую она перестала надеяться. - Обещай мне, что не будешь скучать в одиночестве, что найдешь себе интересные занятия, которые развлекут тебя в наше отсутствие.

- Обычно люди мечтают умереть от глубокой старости в собственной постели, окруженной горюющими детьми и внуками, а не молодыми в постели с дорнийской принцессой. - Тиена снова смеется, не думая о том, что заливистым хохотом, особенно громко звучащим в ночной тишине, может разбудить кого-нибудь, кому не повезло получить ближайшие покои. Но в этой части их разговора нет ничего секретного: пусть их легкомысленностью возмущаются ханжи, которых в свободолюбивом Дорне почти и нет. Кажется, такую шутливую беседу они могли бы вести до самого рассвета - и вели бы, не спеша радовать до смерти от счастья воображаемых любовников, если бы одну из них не ждал корабль, спешащий увезти ее за много миль от родного дома и любимой кузины.
- Прости, я была так глупа и жестока. - Ей больно слышать от Арианны этот упрек, но еще больнее - видеть скрывающуюся за ним тоску, чувствовать свою вину и знать, что кузина готова отпустить ее, поддержать в опасном начинании и искренне пожелать успеха. Ей кажется, что со всей своей скрытностью и желанием утаить отъезд от самого близкого человека она никак не могла заслужить подобную доброту со стороны подруги. Было бы куда справедливее и, возможно, даже легче для Арианны, если бы она злилась и обвиняла Тиену. Но она, удивительная, прекрасная, чудесная, этого не делает и прощается с теплотой и надеждой на скорую встречу.
- Не забывай отвечать так же, если кто-либо вдруг спросит обо мне. - Тиена хмурится с беспокойством, опасаясь, что ее долгое отсутствие может в конце концов вызвать вопросы, и прежде всего она боится, что ее местонахождением заинтересуется принц Доран, который со всей своей осторожностью и избытком терпения, граничащим со слабостью, точно не одобрит ее путешествие в Королевскую Гавань. Но ее беспокойство никак не относится к умению Арианны хранить тайны: в способность кузины говорить полуправду и лгать даже отцу она верит без всякий сомнений.
- Обещаю, что ты первая узнаешь о том, что я вернулась, и первая, а возможно, и единственная, услышишь всю правду о том, где я была и чем занималась. - В ее негромком голосе и сдержанных жестах на этот раз нет никакой шутливости или наигранности. После возвращения, когда бы оно не состоялось, Тиена и без этого обещания первым делом направилась бы к Арианне, по ласковой улыбке и звонкому смеху которой все время их разлуки она будет страшно скучать.
От серьезного до смешного в их разговорах всегда был один лишь шаг, который обычно они преодолевали быстро и решительно, прыгая с одной темы на другую. В этот раз так же: с легкостью отбрасывая ненапускную серьезность, с которой она давала обещание, Тиена перепрыгивает на яркую улыбку и лукавый взгляд.
- У принцессы будут пожелания к подарку, кроме уже озвученной жажды разнообразия? - Чтобы развеселить и добиться ее окончательного прощения, Тиена и звезду с неба готова достать, что уж говорить о более приземленных желаниях.
- Найди себе приключения, о которых будешь рассказывать мне так, что я буду завидовать и жалеть, что оставила тебя и не присоединилась к ним. - Она ловит тонкую ладонь Арианны и с нежностью сжимает ее в своей, запоминая на прощание привычное тепло ее прикосновений. Со свойственной ей бережностью она раскладывает на составляющие родной и знакомый до последней черты облик кузины, стремясь на время разлуки сохранить в памяти каждую мелочь: ласковый взгляд с немалой долей лукавства, звенящий колокольчиками смех, сладкий запах заморских духов, густые смоляные кудри и разлетающийся на слабом ветре шелк одежд. Она будет скучать; уже скучает, отсчитывая минуты до своего отъезда.
Тиена вздрагивает и оборачивается, слыша в тихом шорохе за спиной звук чужих шагов, эхом отдающийся от толстых стен. Она выпускает руку Арианны и готовится уйти, не говоря больше ни слова, но облегченно выдыхает и слабо улыбается, заметив птицу, бесстрашно севшую на ветку рядом с ними и с любопытством их разглядывающую. Даже без слов кузины она понимает, что настало время окончательного прощания, предвестником которого стала эта маленькая птичка, напомнившая им о стремительно убегающем времени.
- Мне пора. - В ее голосе прячется бездна сожаления и раскаяния в том, что по ее вине у них осталось так мало времени. - Не знаю, как скоро мы снова увидимся, но я буду ждать. До встречи, родная.
Небо светлеет, и заканчиваются последние секунды, которые были у Тиены для разговора с Арианной. Она не тратит их на объятия или слова, просто улыбается кузине, делает несколько шагов назад, будто не имея силы отвести от нее взгляд, и лишь потом отворачивается и уходит, не оглядываясь. Уже по пути вспоминает про заколку, которую сжимает в кулаке, и наспех, не останавливаясь, скрепляет ею волосы, мимолетно задумываясь, что заколка слишком дорогая для скромной септы. Но об этом, как и об оставленной подруге, она подумает потом, в долгие дни длинного пути, а пока надо спешить на корабль, который отправится с рассветом и не будет задерживаться из-за опаздывающей пассажирки.